– В каком смысле «хорошо»?
– Хорошо, – повторил я, придав своему голосу оттенок понимания и беззаботности, что немного разрядило обстановку.
Полагаю, он ожидал от меня проповеди или списка последующих действий – он склонил голову немного набок, правым ухом к правому плечу, и приподнял брови, выражая таким образом неуверенность.
– Говорят, вы поехали головой, – сказал он после паузы. – Типа реально того.
Я такого раньше не слышал, но эта информация меня не удивила. Я решил не отвечать, а слушать дальше. Поддерживать интерес, как Вы всегда советуете в любой ситуации.
– Вы в самом деле? – продолжил Эли, когда стало ясно, что без явно поставленного вопроса я отвечать не собираюсь. – В смысле чокнулись.
– Как тебе кажется, я сошел с ума? – задал я встречный вопрос, не спуская с него взгляда, пока он сам не отвернулся. То есть я снова использовал один из Ваших юнгианских приемов.
– Мне кажется, что все остальные сошли, – сердито выпалил он наконец, и тут в глазах его опять показались слезы, а одна даже выкатилась ему на щеку, и он сразу же вытер ее тыльной стороной руки.
– Мне иногда помогает прогулка, – сказал я. – Хочешь пойти пройтись вместе со мной?
Он кивнул, и весь остаток дня мы с ним гуляли. Думаю, мы прошли в общей сложности миль восемнадцать, обменявшись едва ли парой слов. Но наша непосредственная близость друг к другу во время путешествия, похоже, очень помогла. Чем дальше, тем больше я уверялся, что и ему мое присутствие помогало ничуть не меньше. Так мы шли и шли, вместе напитываясь силой. И наше доверие к ниточке с Лукасом на одном конце и Эли на другом росло, чем больше мы ее испытывали на прочность.
На обед Джилл принесла домой несколько кусков домашней лазаньи, которую мы жадно проглотили, усевшись в столовой.
– Чем вы двое сегодня были заняты? – спросила она.
– Просто долго гуляли, – сказал Эли.
– Понравилось? – спросила она, и мы с Эли одновременно кивнули. Вдохновленный, я предложил всем вместе после обеда пойти на Мэйн-стрит купить мороженого. Дарси очень любила так делать по весне, теплыми вечерами, такими, как нам преподнесли в тот день. Эли и Джилл радостно согласились, и мы пошли к «Морожено положено» – как Вам наверняка известно, излюбленному заведению всего Мажестика. Хотя, как я теперь понимаю, я никогда не видел Вас там лично. Вне Вашего кабинета я видел Вас только в кинотеатре «Мажестик», потому что мы оба очень любили кинематограф. Помните, тем вечером, когда случилась трагедия, под развешанными в фойе черно-белыми фотографиями из сороковых и пятидесятых мы с Дарс обменялись любезностями с Вами и Вашей женой Леандрой – необычное происшествие, поскольку Вы всегда настаивали на неприкосновенности психоаналитического ящика, что означало полное отсутствие контакта вне анализа. Наверняка помните. Первый и единственный раз, когда мы говорили друг с другом вне кабинета. Мы обменялись улыбками и вполне внятными приветствиями. Дарс сказала Леандре: «С Рождеством», и Леандра в ответ сказала ей: «С праздником». Первый и единственный раз, когда наши жены общались. Не знаю, считать ли этот случайный обмен репликами зловещим или же благостным. Наверное, можно его расценить и так и так. Но в любом случае он кажется значительным, правда?
Впрочем, вне зависимости от того, любите ли Вы мороженое и знакомы ли с вкусовым великолепием «Морожено положено» – где мы с Дарси даже подрабатывали как-то вместе в летние каникулы, – первые предвестники беды в тот вечер, когда мы с Джилл и Эли решили купить себе по порции, появились еще по дороге. Пешеходы, которые встречались нам по пути, бросив на нас один взгляд, немедленно переходили на другую сторону улицы, и каждый раз это отдавалось неприятным звоном в каждой жилке моего тела. Потом оказалось, что Венди Льюис – которой теперь и принадлежит «Морожено положено» – держала себя по отношению ко мне, постоянному посетителю и даже товарищу по профессии, вовсе не так дружелюбно, как обычно. Она широко улыбнулась мне, когда я открыл дверь, но ее лицо потемнело, как только за мной показался Эли. Джилл попробовала снять напряжение и спросила у Венди, не случилось ли что, но самопровозглашенная королева мороженого сказала только: «Все в порядке», и отвернулась.
Потом мы сидели снаружи, облизывая рожки, а вокруг нас распускался теплый весенний вечер, и я понял, что прохожие больше не смотрят на меня, словно я герой или святой. Как будто я сумел выбраться из пьесы с собой в главной роли, но совершенно случайно. Вместо того, чтобы не отрывать глаз от меня, они смотрели на Эли – как на жуткое, заразное, смертоносное чудище, а потом бросали на меня беглый взгляд, как бы спрашивая: «Что вы делаете рядом с вот этим?» Некоторые из них, приблизившись к двери с явным намерением совершить покупку, разворачивались и уходили, как только замечали нашу компанию. Словно я, Джилл и Эли забыли одеться, выходя из дома, и сидели теперь перед всеми в непристойном виде.