— Невинен! — закричал весь народ в радостном восторге: — невинен наш добрый, чудный Сильван, — и все бросились к нему. Но тотчас же остановились. — Из толпы выступил Прозофос и тихо подходил к судьям. Все смолкли в нетерпеливом ожидании. Все хотели скорее узнать, что скажет Прозофос. И он начал, поклонясь царю Гороху и судьям, и всему народу.
— Чуден ход светил мировых, в их чудном движении! — Так начал Прозофос тихим, ровным голосом. — Необъятен круг явлений, которые совершаются в мироздании. Человек старается инстинктивно уловить норму этих явлений и на этой норме создать «правый суд». Он старается установить правду в отношениях людей и составляет целые кодексы всякого «права». Но живая правда человеческой души убегает от этих мертвых, механических кодексов прав. Жизнь не укладывается в них. Она выше, полнее, многостороннее. И вот где начало «Суда Присяжных». В сердце каждого человека живет смутное чувство той мировой правды, которая складывается из всех мировых явлений. Мы называем это чувство «совестью», но его нельзя уловить никакими кодексами… Каждый мир неизменно совершает свой цикл и как будто возвращается на прежнее место. Но все это необъятное, безграничное число всех кругов находится в таком общем взаимно-сцепленном движении, что каждый мир, в каждое мгновенье, пробегает новое пространство и все стремится, развиваясь, осложняясь, в неизмеримую бесконечную даль, к тем чудным явлениям, о которых человечество еще долго не будет иметь никакого понятия. Точно также и здесь в этом мире, на котором развилось человечество, и здесь все сцеплено общим ходом и подчинено общему мировому теченью. Мы, физикусы и химикусы, мы можем изменить строй жизни всего народа, её постановку, её условия; но есть два полюса, между которыми еще долго будет колебаться ход её, склоняясь то в ту, то в другую сторону, и никто из нас не в состоянии найти ту неизменную среднюю норму, при которой человечество спокойно и свободно, с полным наслаждением, может идти вперед, по бесконечному пути развития. В преданиях и наших записных книгах сохранилась та ошибка, которую сделали наши предшественники, обезличив народ и отняв от него почти всю силу страстности, которая одна может действовать, как постоянный возбудитель на все другие психические процессы. Когда же снова эта часть нервной системы получила свои функции, то видите теперь перед собой её крайние проявления. Можно подавить её другим полюсом — функцией мозга. Но результат будет также односторонен и его вредное действие будет еще сильнее, чем от простого уничтожения страстности. При склонении к этому полюсу человечество отвернется от всех наслаждений. Все его действия будут совершаться с правильностью часового механизма, но энергия этого механизма будет постепенно, медленно ослабевать, падать и наконец совершенно исчезнет, а с ней и весь род человеческий. Можно приблизиться к той средней норме, которая лежит между этими двумя крайностями, но найти ее невозможно, по крайней мере в близком будущем. Чтобы найти ее, недостаточно знать все свойства натуры человека и управлять ими, недостаточно знать все комбинации этих свойств при всех окружающих громадно разнообразных условиях, для этого необходимо знать все условия, в которые может встать наш земной мир среди множества циклов других небесных миров. Вот задача отдаленного будущего!..
На этом Прозофос остановился и, хотя речь его была весьма недлинна, тем не менее почти все к концу её заснули. Заснули судьи, давно спал царь Горох, храпели старики, дремала или зевала молодежь, находя толкование Прозофоса слишком ученым. Только физикусы и химикусы с жадностью слушали старого старика, и когда он кончил, они окружили его и пошли вместе с ним проводить его в его далекое, глухое жилье и потолковать с ним дорогой о многом, что еще было для них недостаточно ясно.
А когда ушли они, то весь народ от наставшей тишины вдруг проснулся и загудел.
— Где же наш Сильван? — закричали все: —мы поднимем его на плечи и понесем. Пусть живет, как прежде, мирно среди своих лесов и поет нам чудные весенние песни!