***
...Когда все разошлись из кабинета, госпожа Хаскиль закрыла дверь изнутри на засов и решительно направилась к мужу.
Тот, бережно убрав фолиант в специальный ящик стола, хотел было подуть на свечу, да так и не успел.
- Что? - спросил он, в полумраке не разобрав выражения лица супруги.
- Сейчас я все косы кому-то повыдергаю! - прошипела та.
- За что? - не понял бывший посол, тем не менее, поспешно отгораживаясь от жены столом.
- За всё хорошее. А ну, иди сюда!
- Но они же простили!.. - напомнил старик.
- А я - нет! - сообщила госпожа Хаскиль. - Такая милая девушка!.. Столько лет!.. Да тебя убить за это мало!
Господин Хаскиль остановился, позволив жене его догнать и правда слегка подёргать за одну косу - не больно, так, как таскают за чуб маленьких детей, чтоб застыдить, но не обидеть и ни в коем случае не причинить вред... А потом со вздохом обнял её.
Если б он мог предотвратить то, о чём год назад поведала ему Рыска, если б мог отдать свою жизнь за неё, то, ни щепки не сомневаясь, сделал бы это.
Часть девятая. Под Дланью Сашия. Глава 1
Рыске не спалось: замёрзла сегодня по дороге и, похоже, начала заболевать, что и немудрено было в такую мерзопакостную погоду. Весь день, или, точнее будет сказать, уже не первый день, постоянно моросил мелкий, противный дождь, а с наступлением сумерек начинался лёгкий морозец, и всё вокруг покрывалось ледяной коркой, и для них с Альком хорошо ещё было то, что нетопыри - не коровы, им есть, чем цепляться за лёд, а то бы и половины сегодняшнего пути не проделали.
Городок Приозёрье расположился как раз на берегу Плотинного озера и был по сути большой веской. Здесь, что само собой разумелось, было сыро, нестерпимо воняло рыбой, Пристани не было отродясь, а кормильня обнаружилась лишь одна, большая, неплохая, но непомерно дорогая: хозяин, пользуясь своим выгодным положением драл с гостей втрое.
Вообще-то Альк с Рыской торопились не сюда, а дальше, вниз по течению Рыбки, на паром, чтобы переправиться на саврянскую сторону, где должны были встретиться с Крысоловом, от которого совсем недавно получили послание, и дальше, на север, где снова начались стычки всё с тем же врагом. Но сегодня мерзкая, несвойственная для середины зимы погода им здорово подгадила: на паром они опоздали, и теперь нужно было ждать до утра. Да и не первая это была задержка в пути.
Похлюпав немного носом, Рыска склонилась всё же к мысли, что придётся разбудить благоверного и попросить помочь подправить дорожку, иначе завтра они либо никуда не поедут, либо ей придётся ехать больной. Путница встала, зажгла масляную лампу на комоде - и тут обнаружила, что Альк тоже не спит.
- Что случилось? - спросила она заботливо, про себя отметив, что это не спроста: вроде говорил, что устал, лёг раньше неё - и не спит?
- Да, ничего, - отмахнулся Альк. Но Рыска, почуяв, в чём дело, и откинув одеяло, успела заметить, как он отдёрнул руку от правого бока.
- Болит? - участливо спросила она, припоминая, что наблюдает подобное далеко не в первый раз.
- Да нет, - спокойно ответил Рыске муж, - с чего ты взяла?
- А почему тогда не спишь? - продолжала допрашивать она.
- Не хочется пока: легли слишком рано, да ты ещё носом хлюпаешь. Надо, кстати, дорожку тебе подправить...
- Зубы мне не заговаривай! - перебила Алька Рыска. - Признавайся: болит?
Альк закатил глаза.
- Всё видит! - со вздохом, проговорил он. Помолчал и всё же нехотя ответил: - Так, на погоду ноет. Озеро это ещё, сырость...
Но Рыска уже копалась в сумке, давясь слезами. Что-то слишком много всего в последнее время выпало на её долю, и, наверное от этого, плакать она стала по поводу и без повода.
- Не надо ничего, само пройдёт, - сев на кровати, попросил Альк.
- Да хватит уже играть в героя! - жёстко произнесла путница. - Если смажу чуть-чуть, хуже уж точно не будет, - она, знаком велев ему ложиться, открыла маленькую скляночку с зеленоватой, остро пахнущей мятой мазью и предельно осторожно нанесла её на шрам на теле Алька, при этом тяжело и горестно вздохнув. - В следующий раз, прошу тебя, не молчи, - печально попросила путница, рассматривая бледно-розовый, идеально прямой рубец, начинающийся на середине груди, тянущийся через весь правый бок и заканчивающийся у бедра. - Бедный мой... - прошептала она, дотронувшись губами до его шрама и тут же отворачиваясь, чтобы Альк не видел её слёз.