- Вот и думай теперь: может, его уже и в живых-то нет, - тётя снова всхлипнула и расплакалась. - Ты прости меня, Рыся... я теперь вообще не знаю, как мне жить!.. Если б ни Геля, давно б на небесные дороги отправилась... А ведь говорила я: окороти ты его с его россказнями! Он всё героем стать мечтал, вот и... домечтался... - женщина поплакала немного молча и продолжала: - Он мне в последнее время своей войной проходу не давал, всё отпустить просил, особенно, когда рекруты в веску приехали мужиков да парней в войско вербовать, а его не взяли, потому что молод слишком! А я-то, дура старая, подумала, успокоится... А он взял и сбежал! Может, и нет его уже... - она разрыдалась в голос.
- Успокойтесь, живой он, - со вздохом произнёс Альк. В отличие от женщин, ничего такого уж страшного путник в услышанной истории не увидел, - скорее, это было обычное для такого неспокойного времени дело, но ни переубеждать, ни успокаивать жену и её тётку смысла не было: всё равно они пока его не услышат.
Однако, девочка, сидящая у него на коленях, на его фразу согласно кивнула:
- Вот и я бабушке говорю: ты не плачь! Альк живой. И Данька с Ганькой живые, - сообщила она отцу, видимо, впервые услышав мнение, отличное от бабушкиного. - Но ни она, ни тётя Яна мне почему-то не верят. А я знаю!..
Что именно она знает, объяснить Вангелия пока не умела, но Альк более внимательно посмотрел на дочку. В суматохе он и не подумал об этом, а теперь почувствовал: она тоже унаследовала дар от них с Рыской.
- Ох, рановато... - пробормотал он и с хмурой улыбкой погладил девочку по светлой голове.
- Что - рановато? - сразу спросила любопытная малышка.
- Уехал он рановато, - соврал путник. Не объяснять же было свои соображения ребёнку: мала ещё, не поймёт.
- Нет! - возразила Вангелия, - не рановато! Он прямо ночью уехал. Бабушка как раз только что уснула.
- А почему не разбудила, не сказала ей тут же? - повернувшись к дочери, мрачно спросила Рыска.
- Альк просил не говорить, - просто пожала плечиками девочка. - Сказал, что мне подарок привезет!
У Рыски не выдержали нервы. Уронив на руки голову, она разрыдалась. Доездилась по дорогам... Довоевалась... Упустила сына.
И ничего не могло уже помочь: ни прижаться, рыдая, к мужу, ни то, что Вангелия со словами «мамочка, ну пожалуйста не плачь!» обхватила её ручками, ни тётин совет помолиться Хольге - всё теперь было напрасным и ненужным.
Сколько она так проплакала, Рыска не помнила. Чувствовала она себя так, словно ей что-то отрезали, и ей всё вспоминался сын: то маленький, то уже повзрослевший. Память услужливо подбрасывала воспоминания, давние и не очень: то ощущение тёплого, маленького тельца на руках, то в ладонях - шёлковых детских волос, которые она с рождения так ни разу ему и не стригла и плела в две косы. Одно время мальчик сопротивлялся, говоря, что косы носят только девчонки, но она сумела таки его убедить, показав гравюры из саврянских книг... Вспомнилось так же, как однажды, четырёхлетний, он впервые схватил её меч - и как она испугалась, что он поранится; вспомнилось, как радовался он каждому её визиту домой, как хмурился, когда уезжала... Перед глазами мелькала череда событий, радостных и приправленных печалью, но одно лишь объединяло их все: дни, в которых был сын, наполнялись для неё солнечным светом, а теперь мир просто посерел, возможно, навсегда.
А ведь она даже не осознавала, насколько сильно его любит, как много он значит для неё! Просто принимала как само собой разумеющийся факт его радость, его улыбку, то, что он где-то есть и всегда ждёт её... И вот теперь он так далеко. Неизвестно где... О, божиня, увидит ли она его еще хотя бы раз?
Её дар молчал по этому поводу: только голова болела, а все старания узнать о сыне были напрасны.
***
Рыска не помнила, как легла спать в тот вечер, - а может, и не легла, а просто упала в обморок, но очнулась она в постели. Алька рядом не было: он сидел у окна, глядя в ночь.
- Ты что там делаешь? - спросила она, и он тут же оказался рядом. Но продолжал молчать. А Рыска снова разревелась, обняв мужа.
- Я боюсь, Альк... Вдруг его убьют... Я их столько видела - совсем мальчишек! Они погибают первыми! - рыдая, шептала она.
Альк лишь молча выслушал её стенания, дождался, пока жена наплачется всласть и только тогда произнёс:
- Не волнуйся. Всё с ним будет хорошо.
- Ты точно это знаешь? - с надеждой спросила Рыска, продолжая всхлипывать, - Мне почему-то дар ничего не подсказывает... А я так боюсь за него!