Продолжая вздыхать, он побрёл в лагерь. Тоска по дому, жене и детям, которых не видел уже полгода, тоже находясь в армии, постепенно вышла в его мыслях на первый план, вытеснив обиду на Рыску.
- Где она? - спросил Альк, выглянув из шатра, как только Жар оказался на месте.
- Да тут, недалеко, в роще... Не трогай её, в каприз обвалялась, - посоветовал он, - а то поругаетесь ещё...
- Так, мне это надоело, - оборвал его Альк. Ревность Рыски как правило никак не проявлялась, но на то он был и видун, чтобы чувствовать, что происходит с его женой. - Марина, пойдём со мной, - окликнул он иргемаджинку.
...Увидев мужа и Марину вдвоём, Рыска лишь оскалилась.
- Хоть подождали бы, пока сдохну, - бросила она и отвернулась.
- Рысь, я ведь тебе уже говорил... - раздражённо начал Альк.
- Подожди, - тихо оборвала его Марина, - можно, мы поговорим наедине, Альк?
- Да, правильно, иди отсюда, смотреть на тебя не хочу, - неожиданно поддержала её Рыска. Впервые за два года она так грубо разговаривала с мужем. - Иди и жди. Сейчас мы передерёмся, кто-нибудь падёт в бою, а ты достанешься победительнице, - добавила она, уже не зная, злится или шутит. Всё перемешалось, и отличить одно от другого было невозможно. А вот гадостно на душе было как никогда, потому к ревности добавились угрызения совести: ну что она такое говорит, разве же так можно? Но и остановиться сил не нашлось.
- У тебя совсем крыша поехала, - покачал головой Альк. Он, разумеется, понимал Рыскино состояние, но всему же на свете есть предел! Да и такие вещи ему никто и никогда не смел безнаказанно говорить.
- Точно, поехала, - согласилась с ним Рыска, - и всё началось с того дня, когда я решила поверить одной крысе!
- Пожалуйста, иди, - тихо шепнула Альку Марина, и он, махнув рукой, всё же оставил их одних.
Рыска продолжала сидеть и злиться - теперь уже на себя. Она верила Альку (да и проверить, если что, вполне могла). Поводов для ревности больше чем за два года, с самой свадьбы у неё не было - он держал данное ей слово. Но ревность существовала теперь словно сама по себе, наполняя её до краёв, стоило женщине - совершенно неважно какой! - приблизиться к Альку на расстояние вытянутой руки.
Рыска не говорила об этом мужу, но сгорала от этого чувства изо дня в день. Ревновала к служанкам в кормильнях, к торговкам на рынках и в лавках, к дамам на приёмах во дворцах и замках, где им приходилось иногда бывать, к прошлым и будущим, к тем, кого видела и не видела и даже к тем, кого сама придумала.
Как-то раз, в конце прошлого лета вообще произошёл вопиющий случай. Дело было в саврянской столице, которую Рыска среди всех городов этой страны не любила особенно - как и собственно Саврию, не смотря ни на какое объединение. Так вот, переходящая дорогу старуха лет восьмидесяти, не меньше, запнулась на брусчатке, упала, ушибла колени, да ещё и яблоки из её корзины раскатились во все стороны. Альк, как настоящий мужчина, помог пожилой женщине подняться, отряхнул от пыли, собрал яблоки в корзину. Бабуля же улыбнулась во все свои три зуба, и, прошамкав: «Спасибо, красавчик!» - поковыляла дальше.
Рыска, всё это время стоявшая рядом с ужасно злым выражением лица, скрестив руки на груди, поспешила отвернуться. Альк что-то рассказывал ей, но она не слышала: её буквально раздирало изнутри.
- Мужчине же не положено таскать за женщиной корзины! - ядовито заметила она, когда обрела способность связно говорить.
- Да я ж только яблоки собрал, - пожал плечами Альк, - думал, ты наоборот рада будешь, - добавил он, но Рыска особо не прислушивалась. Она смотрела вслед уходящей бабуле. Жутко хотелось её догнать и надеть корзину ей на голову. С Альком она не разговаривала тогда весь день, ссылаясь на головную боль.
Нетрудно себе представить, что произошло с доброй Рысей, когда она увидела, как её муж радостно приветствует на незнакомом языке девицу, о роли которой в его жизни ей было доподлинно известно, и не только ей.
- Я хотела... извиниться перед Вами, госпожа Рысь, - вдруг начала Марина.
Рыска молчала, не глядя на неё.
- Я знаю, что вам всё известно... Простите меня. Так получилось...
Рыска молчала.
- Если б я знала... Вернее... мне говорили, что господин посол не связан узами брака... Я про Вас... уже потом узнала.
- Он тебе сказал? - наконец, подала голос Рыска.
- Да, - вздохнула Марина, - он нечаянно назвал меня вашим именем. Простите, госпожа... - она помолчала. - Он любит только Вас.
- Да знаю я... - выдохнув и словно бы освободившись от чего-то неизвестного и тяжёлого, проговорила Рыска, - поделать ничего с собой не могу, - добавила она.