Вот тут-то до избалованного юнца и дошло, что за этот поступок ему придётся так или иначе отвечать.
- Ладно, - резко помрачнев, сказал он, - я что-нибудь придумаю, - бросил он и шагнул к подоконнику.
- Не забывай, что я тебя люблю! - последнее, что Альк услышал от своей любовницы, перед тем, как навсегда исчезнуть за окном.
И, возможно, он и в самом деле что-нибудь придумал бы - кто знает? - но под стеной его ожидал разъярённый рогоносец в спальном балахоне и ночном колпаке...
Нет, конечно, это было для рослого и не по годам сильного парня проще простого - сбить с ног хромого старика. Да и до дома добежать нетрудно, быстро и легко, петляя тёмными столичными переулками, чтобы оторваться от погони. И даже знакомство с отцовской плёткой для верховой езды оказалось не таким уж страшным: ну почесался немного, синяки за неделю прошли, да и побил ведь отец родной, так что, даже почти не унизительно... Всё страшное, трудное и унизительное случилось позже.
Прошла пара недель, и однажды, проснувшись утром, Альк буквально подскочил на кровати: он отчего-то вдруг подумал о несчастной девушке, и сердце его заныло от настоящей, всепоглощающей жалости, намного более искренней, чем была его любовь к ней. И ещё... он откуда-то точно знал, что с ней случилась огромная, непоправимая беда! И он не просто знал это, а словно бы видел, слышал, был там... Альк и сам тогда не знал, что такое с ним происходит, и лишь много позже до него дошло, что это и есть проявление того самого дара, о предстоящем пробуждении которого не раз говорил его дед.
...Вечером отец вернулся хмурый и раздражённый.
- Что с ней? - с порога бросился к нему Альк.
Отец поднял на сына глаза.
- Что с ней? А ничего, - глухо проговорил он. - Ничего хорошего. Ее просто казнили за измену. - он помолчал. - А её муж, умнейший человек, мой соратник и старый, добрый друг - повесился. Ты доволен? Уйди с глаз!
Прошёл ещё месяц, и отец, разобравшись во всём, пообещал, что отправит сына на пару лет прочь из столицы, на север, в глухомань, где ему предстоит тяжким физическим трудом искупить вину, и то - пусть радуется, что не в тюрьму отправляется... однако, Альк не стал этого дожидаться, сбежал в Пристань той же ночью, что последовала за тяжёлым разговором с отцом, тем более, что проснувшийся дар звал его именно туда, а отец что так, что эдак был против обучения сына на путника.
Однако, от угрызений совсести скрыться оказалось сложнее. В голове так и стучало: не надо было сбегать! Надо было защитить девушку... Как? А так же, как сумел сделать ей ребёнка - того, который погиб вместе со своей матерью.
Альк долго смотрел на спящую Рыску.
Хотя, прощать себя за те события Альк не собирался, в первый раз хотя бы можно было оправдать трусость молодостью и страхом перед отцом, а во второй - списать нерешительность на недостаток опыта и знаний.
В этот же раз оправдания быть не могло.
И в этот раз он не допустит, чтобы его любимая погибла, пусть ценой собственной жизни, дара... Да неважно чего! Он не допустит, и точка.
Вероятность того, что она выживет ничтожна, но ведь ему не раз и не два приходилось вытягивать ничтожные вероятности!
Разве мог он тогда выжить, связанный, придавленный, уже попрощавшийся с жизнью? Разве могла запуганная, невежественная девушка, ненавидящая обе его ипостаси, не только согласиться помочь ему, но и полюбить всем сердцем?.. Разве можно было поверить в то, что превратившийся в крысу видун может снова стать человеком? Или, может быть, можно воскреснуть, превратившись в крысу? Остановить войну, вызвав жуткое наводнение?.. Разделиться с крысой, в теле которой уже собирался подохнуть? И дар после стольких смертей обычно не возвращается. И связка не восстанавливается... И тем не менее, всё это были состоявшиеся в его жизни события!
Альк хмыкнул.
- Мы ещё посмотрим, - тихо проговорил он, укладываясь рядом с женой. Кажется, он придумал решение для своей проблемы, и его снова потянуло в сон.
А потом Альк погладил Рыску по голове, отведя со лба волосы, поцеловал, едва коснувшись губ, провёл рукой по шее, по груди, положил ладонь на её живот... Он не ошибся.
Вот почему она стала такой капризной, постоянно плачет и без причины злится. И теперь он скорее сам сдохнет, чем допустит, чтобы с ней что-нибудь произошло. Да и вообще, не для того они столько лет шли друг к другу, чтобы всё рухнуло из-за какой-то ненормальной, одержимой властью бабы!
Трудно будет? А когда было легко? Но ещё одной, отправившейся по его вине на небесные дороги, не будет.