- Помнится, я уже как-то слышал нечто подобное, - кивнул ей Альк, - не заинтересовало.
- И почему? - склонив на бок голову, иронично спросила тсарица.
- Цена была непомерной.
Виттора улыбнулась.
- Вот видишь: и снова всё сходится! - проговорила она. - А я прошу тебя просто быть со мной - и всё...
- Почему ты вдруг решила, что я соглашусь? - устав это слушать, перебил Виттору Альк.
- Потому, что ты, как я уже говорила, очень умный человек, - серьёзно сказала она, - и ещё потому, что это не последний мой аргумент...
Девушка вдруг слегка нахмурилась и на мгновенье обернулась, посмотрела назад через правое плечо - словно ей что-то показалось, словно она что-то заметила, при этом понимая, что это совершенно нелогично и невозможно. Но, осмотревшись, как будто бы успокоилась и снова обратила взор на Алька.
- И какие же аргументы есть у тебя ещё? - издевательски поднял бровь белокосый.
- Ну, к примеру, вот такой, - погасив приторную улыбку и молниеносно выхватив меч, она... нет, не метнула его в саврянина или в его друга... И не велела своей страже сию же щепку хватать незванных гостей, нет!.. Виттора сделала то, чего путник, повидавший за годы своих странствий много ужасного и неприятного, всё же не ожидал: она приставила клинок к горлу ребёнка и, холодно улыбнувшись, произнесла, - Ну, как?
Однако, удивиться Альк не успел. Почти.
И когда все присутствующие на скалистом, овеваемом ледяными ветрами, берегу, включая прислужников и приспешников тсарицы-видуньи, опешили от увиденного, он один сохранил спокойствие, а потом и вовсе улыбнулся, глядя мимо Витторы...
...Издавна корабли Иргемаджина - самые быстроходные и независимые от ветров, а в лагерь сторонников тсарицы-видуньи новые силы прибывают отовсюду, ежедневно, и никто не удивился ещё одному кораблю, причалившему к островному берегу вчера на закате. Новоприбывших воинов, которых, как и самих жителей острова, возглавляла женщина, разместили до утра и обеспечили пайком, пообещав, что препроводят к Её Величеству не далее как следующим вечером, да вот только... провожать никого не понадобилось.
Страшно ли умирать во цвете лет? Пожалуй, да. Но стоит ли прятаться от смерти, если она стоит прямо за спиной? Не лучше ли повернуться к ней лицом и с вызовом посмотреть прямо в глаза? Вдруг сумеешь понять, что... бояться-то по сути было и нечего? А уж во имя своей любви, той, к которой идёшь годами, запросто можно преодолеть не только зимнее море, но и собственный страх перед заведомо определённой, печальной судьбой.
Может быть, поэтому, а может, просто из-за собственной глупости, Рыска и стояла сейчас слева от Витторы. В её руках был простой тсецкий арбалет - уже взведённый. А наконечник болта упирался точно в висок тсарицы-видуньи, чуть ниже ободка короны.
- Бросай оружие, - устало произнесла путница, - скорее... Иначе я тебя убью.
- Ты не сможешь! Никогда не могла! - попыталась давить на неё крайне удивлённая Виттора, но тут же увидела переползший на курок палец... Да ещё кое-что привлекло внимание видуньи, и в глазах её моментально вспыхнула ярость приправленная изрядной долей ужаса. - Откуда у тебя этот браслет?! - прошипела она.
- Бросай оружие, - повторила Рыска, не обращая внимания ни на одно слово своего врага.
До Витторы, наконец, словно бы дошло, что происходит, и она подчинилась, отбросив меч и подняв вверх руки.
- Забери ребёнка, - тут же велела Рыска стоящей позади неё с мечом Марине, - уведи его отсюда.
Убедившись, что мальчик в безопасности, Рыска словно бы немного успокоилась, еле заметно вздохнула. Виттора же мигом это уловила, а затем, скосив на Рыску взгляд, сделала осторожный выпад в её сторону, уцепившись за нитку бус на её руке.
В ту же щепку передумавшая было убивать Виттору путница хладнокровно разрядила своё оружие - ведь так и полагается, в конце концов, в Путничьей Общине: тех, кто тронулся умом, следует уничтожать словно бешеных собак, чтоб не успели нанести непоправимый вред. Виттора же заслужила смерть не только из-за своего сумасшествия и даже не только за то, что устроила в тсарствии: самое страшное преступление эта тварь совершила по отношению к собственному сыну.
Звякнула о скалы скатившаяся с головы самодержицы корона... Во все стороны полетели отшлифованные осколки зелёного с жёлтым камня, когда треснула под судорожно сжавшимися пальцами леска на Рыскиной руке...