...Альк не видел сорвавший в полёт болт, а вот Рыска и увидела, и поняла намерения стрелявшего - и в ту же щепку подалась чуть влево, закрыв своего любимого собой. Она не поступила бы иначе.
А потому и рухнула на камни, как и Виттора за лучину до этого, обагрив своей кровью припорошивший их снег...
Практически в следующую же щепку в лоб стрелку вонзился меч саврянина. А остальные враги в ужасе дрогнули, взглянув на Алька! Многие не то, что расхотели продолжат бой, а вообще предпочли поскорее убежать как можно дальше - да и не за что уже было им сражаться...
Глаза у белокосого стали совсем безумными, он зашипел, словно крыса и, ощетинившись клинками, ринулся на врагов. Жар, уже видевший Алька таким и помнивший, чем это закончилось, мог теперь лишь посочувствовать врагам, - да и многие сами уже всё поняли, по большинству бросившись наутёк.
Воинство, намного превышающее крохотный отряд количественно, вдруг дрогнуло и отступило, неся огромные потери. Альк разил направо и налево, и каждый удар был смертоносным. Приспешники покойной самодержицы сочли за благо поскорее прыгать в лодки, да хоть и в море, - куда угодно, лишь бы подальше от обезумевшего саврянина.
Жар обернулся и увидел Марину, одной рукой дотронувшуюся до Рыскиной шеи, а другой зажимающую рану на собственном плече. Бывший вор и сам был ранен, но даже как-то не подумал об этом... Потому что чернокосая путница лежала на земле, раскинув руки, и невидящим взглядом смотрела в яркую голубизну зимнего неба. Её сцепленные друг с другом косы переплетающимися змеями расстилались по земле. Из правого уголка рта стекала струйка крови... А в левом боку торчало оперение тяжёлой четырёхгранной стрелы... Ледяной ветер продолжал завывать в скалах. Отчаянные крики чаек были подобны плачу.
- Умерла? - спросил Жар чрезвычайно спокойно.
- Не пойму... Но похоже, да... - уронила иргемаджинка, с тоской глядя в глаза бывшего вора.
Всё вокруг наполнялось другими звуками: из-за скал показался небольшой отряд под Савринтарским флагом - кто-то из соратников причалил раньше. Пришлось Жару и Марине поднять вверх руки, доказывая, что они не враги..., но этого Жар почти не запомнил. Его с головой поглотило горе.
- Где он? - спросил взявшийся откуда-то господин Хаскиль, и Жар махнул рукой в сторону причала, не в силах оторвать взгляд от Рыски... А потом... кто-то грубо оттолкнул его в сторону, и Жар чуть было не упал на камни... и увидел Алька.
Альк лишь на миг остановился возле Рыски, а потом поднял свою жену с земли и тут же развернулся с ней в обратную сторону, к причалу. Стоять и смотреть на неё он не собирался: достаточно насмотрелся в снах, где всё было точно так же! Сейчас нужно было действовать.
Конечно, без дара он не мог понять, есть ли шанс на её спасение или нет, но... одно соображение у него всё же имелось.
Жар, пытаясь понять, что происходит и куда это Альк так торопится, шёл за ним по пятам - как и ничего не понимающая Марина. А потом и господин Хаскиль присоединился к этому шествию.
- Ты... куда? - захлёбываясь морозным воздухом, спросил Жар.
- В море. Нужно уйти из-под Длани. - ответил белокосый.
- Зачем?
- Думаю, она жива... Я попытаюсь спасти. - Голос саврянина был совсем бесцветным.
- Откуда ты знаешь? - спросил его уже отец.
- Потому что пока что сам не тронулся умом, - произнёс он, хотя никто из присутствующих и не мог понять, о чём он. - Хотя, Длань эта... Мало ли... Но может, не ошибаюсь и успею.
- И что ты собираешься делать? - вклинилась Марина.
Как и остальные, она еле успевала за Альком, спешащим к причалу, но старалась не отставать.
- Попробую её вытащить, - спокойно проговорил Альк.
Все трое, один из которых знал Алька с рождения, другой прошёл с ним бок о бок трудный путь, а третья видевшая его при смерти, знали этот его голос. Все помнили: так он говорил, когда дело было практически безнадёжным.
Безнадёжно-спокойный голос. Остановившийся, сосредоточенный взгляд. Ни одного лишнего движения. Пан или пропал.
- Ты... вы оба можете погибнуть, - с горечью напомнил господин Хаскиль. Где-то в глубине души сын, естественно, был для него дороже, чем невестка - как и для всех отцов и матерей на свете, но ему и в голову не пришло останавливать Алька: видел он уже однажды, что произошло, когда в прошлый раз он между ними встал, хватит... Теперь и правда, пусть лучше погибнут оба, чем кто-то один, потому что и для второго жизнь всё равно будет закончена.