***
Убрав посуду после ужина, Фесся зажгла лучину и присела было за прялку.
- Не сходишь за водой, Рыся? - обратилась она к дочери, - А то завтра и умыться будет нечем.
- Да, конечно, мамочка, - кивнула девушка и сняла с гвоздя свой тулуп. Затем подхватила два ведра, коромысло и вышла за дверь.
Женщина взялась за работу, да так и не успела как следует к ней приловчиться, когда дверь с треском отворилась, и дочка, раскрасневшаяся от лёгкого морозца, влетела обратно в дом.
- Мама! - воскликнула девушка, - Там... там... Гости!..
- Кто? - откладывая в сторону веретено и поднимаясь с лавки, спросила Фесся. Кого это принесло на ночь глядя, она и представить себе не могла.
- Там путница! Говорит, она твоя старая подруга! - сообщила дочь.
Женщина, ничего не понимая, нахмурилась.Она в жизни не то что не была знакома ни с одним путником, а даже близко к людям этого сословия не подходила! А женщин-путниц и в глаза-то никогда не видела. Наверное, подумалось ей, кто-то ошибся. С другой стороны, может это такой способ попроситься в её дом на ночлег? А вот это как раз прекрасно: у путников всегда есть деньги, возможно, заплатит за постой хорошо, - они, медные, никогда не лишние, хотя им с дочкой на нищету жаловаться и не приходится.
- Ну тогда, зови её сюда! - развела руками Фесся.
Однако никого звать уже было не нужно: путница пришла сама и стояла за плечом Фессиной дочери, оглядывая хату жёлто-зелёными глазами.
- Проходите, - учтиво произнесла девушка и посторонилась.
Путница сделала ещё один шаг и остановилась, едва переступив порог.
«Саврянка, » - отметила хозяйка дома, когда капюшон чёрного длинного плаща упал с головы гостьи, явив светлые, убранные назад волосы.
Путница была уже немолодая: лет, наверное, на десять младше Фесси, - за сорок, стало быть, зато одежда на ней была явно городская, дорогая и красивая. И ещё - а в веске это и представить себе было невозможно! - на ней было не платье, а штаны, как у мужиков, но тоже новые, из тонкой кожи, забранные в высокие, выше колена, сапоги! Из-за плеч путницы виднелись рукояти двух мечей, а на безымянном пальце правой руки при свете двух маслянных ламп, что освещали горницу, взблёскивало золотое колечко.
«Вот это да! Не увидела б такую вблизи, не посмотрела бы в лицо - и за мужика приняла бы! Да кольцо у неё ещё... Замужем она, что ли? Говорят, они замуж-то не выходят... - подумала Фесся. - Странная какая, прости Хольга...»
В том, что видит эту женщину впервые, весчанка теперь готова была поклясться, ибо если путники в их веску все же порой заезжали, то путницы-саврянки - уж точно никогда! И всё же кое-что смутило Фессю: она не помнила где, но она определенно где-то видела эти жёлто-зелёные глаза! И как только она уж совсем насмелилась спросить об этом путницу напрямую (в конце концов, хочется же знать, кто собрался переночевать в твоём доме), как та улыбнулась невероятно знакомой, редкой для этого человека, но от этого такой милой улыбкой и прошептала:
- Фессенька... Здравствуй!..
- Рысочка! - сама удивившись, как смогла вспомнить, всхлипнула Фесся и бросилась к своей припозднившейся гостье.
- Так вот, в честь кого меня назва-а-али, - протянула девушка, глядя, как мать обнимается с припозднившейся гостьей и многозначительно кивая сама себе.
***
... - Да, умер, давно уж... Рысе тогда и пяти лет не было. Ох, словно и не со мной было... - отмахнулась Фесся на вопрос о Цыке. Она давно не плакала по мужу - то ли потому, что уже больше шестнадцати лет была вдовой, то ли оттого, что плохого с тех пор в жизни её не случалось. Замуж выйти больше не довелось - ну да ладно, об этом никакого сожаления весчанка не испытывала.
Старший Фессин сын, названный в честь отца Цыкой жил недалеко, в Макополе, был удачно женат, растил уже двоих сыновей и вообще был неплохо устроен, работая на купца. Матери он, конечно, мало помогал, зато приезжал всегда с гостинцами для неё и сестры, а лучшим подарком Фесся считала то, что её внуки-погодки здоровы и сыты, а невестка ласкова и к своему мужу и к свекрови.
Дочка у Фесси замуж долго не выходила и даже, как мать в своё время, работала на хуторах, а вот в прошлом году просватали и её, как раз-таки за молодого парня с ближнего хутора, наследника большого, не менее, чем в своё время у Сурка, хозяйства, и свадьбу собирались играть по первому теплу.
- Плохо, конечно, одной-то будет, - вздохнула женщина, - Ну да ничего, переживу. Главное, чтоб дочка счастливая была! А я уж как-нибудь... Да и рядом тут все, соскучиться не успеешь...