Вот тогда-то ей и стало хуже, чем прежде: ведь выходило так, что Альк жив, а дара у него больше нет.
А потом она и увидела всё, что было, словно наяву: ледяное море, искрящееся под зимним солнцем, лодку посреди полыньи на зелёной воде, Жара с вёслами и себя на руках у Алька, без сознания, с арбалетным болтом в левом боку...
Альк передумал в последний момент и справился один.
Да и не могло быть по-другому: этот человек никогда не выбирал из двух зол. Просто был сильно растерян, а может, просто позвал Жара с собой для моральной поддержки... В любом случае, Жар ведь остался жив и здоров.
Правильно ли менять одну жизнь на другую? Наверное, действительно, нет... А кто из этих двоих был для неё дороже, кем она пожертвовала бы ради другого? Не дай божиня никому и никогда задаться подобным вопросом!
Но Альку именно такой вопрос и выпал, и он сумел на него правильно ответить: никто. Альк Хаскиль, высокородный саврянский дворянин, человек высочайшей морали, благородный до мозга костей, не дал умереть любимой и не допустил смерти друга, предпочтя пожертвовать собой и своим даром.
...Рыска покинула замок в тот же вечер. Она уже поняла, что не найдёт Алька как находила раньше, но кто мог запретить искать его иначе? Ведь можно было просто ездить из города в город, из вески в веску, побывать даже в соседних тсарствиях. Ведь найдёт же она его рано или поздно! Дар снова с ней, она сможет!..
Она не смогла.
...На шестой год поисков путница поняла, что искать больше негде, и впервые за много лет ей по-настоящему захотелось умереть, ибо ничто так не повергает в уныние, как несбывшаяся мечта, неоправдавшаяся надежда - которая, как известно, путникам не полагается.
Рыска хотела заехать в замок и повидать на прощание детей и стариков, а потом... Что именно будет потом, она не думала. Ей было просто очень плохо. Она вдруг в полной мере осознала, почему супруга или супругу называют именно «половинкой»: всё от того, что этот человек - часть тебя. Потеряв его, ты теряешь и себя тоже, и уже не можешь быть прежним.
За прошедшие годы для окружающих всё прошло, всё подзабылось. У Альковых родителей остались ещё дети, да и внуков было полно. Они конечно скорбели по погибшим сыновьям, да и как может быть иначе? Но они были всё ещё вдвоём, вместе, и от этого было легче. Да и у всех так или иначе были те самые «половинки», составляющие цельной жизни: вместе были учитель и тётя, Жар и Селина, тсарь и тсарица. О детях речь вообще не шла: Вангелия и Делл мало знали об отце; Эдгард-младший так вообще его ни разу не видел. Альку-младшему перевалило за двадцать, был он уже слишком взрослый, жил насыщенной и богатой на события жизнью молодого человека, знал пропавшего отца больше по наслышке, так с чего ему было так уж грустить? По сути, из всех детей оплакивала отца только Иоланта: лишь она хорошо его помнила, чаще других видела и, наверное, по-настоящему любила. Но и она вскоре утешилась - на то ведь и дана людям юность, чтобы быстро залечивать любые раны.
И лишь Рыска осталась не у дел. Только ей не суждено было перестать горевать. Пожалуй, старший сын пожалел бы мать, да вот только не жаловалась она ему никогда и жаловаться не собиралась: это была лишь её боль.
И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в тсарском дворце Северной столицы, куда она заехала повидаться с Её Величеством, не встретилась ей Марина, прибывшая в страну несколько дней назад по своим посольским делам.
Они проговорили с иргемаджинкой всю ночь, и Рыска честно призналась, что не хочет больше жить.
- Да ты что, сошла с ума?! - взвилась Марина. - Как вообще можно допускать такие мысли? Тем более тебе, у которой столько детей!
- У детей своя жизнь, - вздохнула Рыска, - а я... Мне уже всё равно. Мне без него ничего не хочется.
- Немедленно брось эти глупости! - разозлилась Марина. - Нет тебе дела до детей, подумай хотя бы о людях, которым ещё можешь помочь со своим даром! Подумай, сколько народу можешь спасти. И это только во-первых!
- А что во-вторых? - с горечью спросила Рыска.
- А сама не догадываешься?
Рыска лишь покачала головой: занятая мыслями о смерти, ни о чём другом думать она не могла. А Марина с улыбкой произнесла:
- Насколько мне известно, вы всю жизнь друг друга теряли, а потом искали и находили. Может быть, суждена ещё одна встреча?
- Вряд ли... - вздохнула Рыска, - ничего такого я не вижу, ни на одной дороге. А самое страшное, у меня такое впечатление, что его все забыли... Представляешь? Как будто его и не было вовсе! Никто о нём не говорит, не думает, не помнит! Только я...