- Я могу и уйти, - обиделся Жар.
- Не, уже поздно, не надо, - беззаботно отказалась Рыска.
Жар хотел переставить оставшиеся кружки подальше от греха, но девушка не дала ему этого сделать: попыталась подгрести их все к себе, но до одной не дотянулась, другую сумела лишь отодвинуть на дальний край, зато из третьей душевно отхлебнула и громко икнула, вздрогнув всем телом. Кружка, стоящая на краю, благополучно грохнулась об пол, и разлетелась на осколки. Сладкое горячее варево растеклось громадной красной лужей. Штанам и сапогам не успевшего отскочить Жара тоже изрядно перепало сладких брызг, что вызвало громкое нецензурное высказывание последнего.
В кормильне наступила тишина. Служанка, охнув, бросилась на кухню жаловаться на пьяную гостью.
- Шесть! - торжествующе объявила Рыска.
- А теперь слушай, - обратилась она к саврянину, - как же ты мне надоел!.. Ненавижу, а забыть не могу! Правда, надо было ещё крысой в кусты зашвырнуть, к Сашию. Жаль, не смогла... Ик!.. Вот скажи... ты зачем ПРИПЁРСЯ? Чего тебе в своей Саврии не сиделось?
- Успокойся, - тихо и очень зло прошипел Альк. Глаза его метали молнии. Надо было уже выводить её отсюда, да вот только как это было сделать? Начни выволакивать - и будет ведь орать как резаная!
- А ты мне кто, чтобы успокаивать?
- Альк, только не надо, не трогай её, она пьяная! - с ужасом, зная, на что тот способен в бешенстве, попросил Жар, вдруг оказавшись у саврянина за спиной.
- Я тебя четыре года забывала, почти забыла, а ты опять? - прокричала тем временем Рыска, наклоняясь вперед. - Ты сколько ещё собираешься мне нервы мотать? Уезжай ты уже... - она шмыгнула носом, - и не приезжай больше, - тише и спокойнее добавила девушка. - Всё героя из себя строишь, а ты не герой! Ты приспособленец! Ещё какую-то дуру окрутил. Она там живёт спокойно и не знает, что её благоверный творит, чем занимается! ИК!
- Молчать, я сказал! - рявкнул Альк, саданув по столу. Как бы ни был он зол, воспитание не давало ему и пальцем тронуть девушку, но и молча глотать сказанное не собирался.
- А то что? - с вызовом спросила Рыска. - Что ты можешь мне сделать? Чем напугать? Мне и так - хуже не придумаешь! Унизили меня вместе с папой своим - дальше некуда. Думаешь, я не поняла? А я поняла: ты же сам меня саврянскому учил! «Вывести девушку из вески можно, а веску из девушки...» Ик! Так или нет? - она уже почти кричала, размазывая по лицу слёзы.
- Это он сказал, а не я!.. И вообще, одевайся и пошли, - рявкнул Альк, вставая и беря её шубу со стула. Сильнее опозориться всё равно было уже невозможно.
- А ты?.. Ты что сказал? - тут же нашлась Рыска, снова вырвавшись у подошедшего и пытающегося поднять её со стула Жара. - А ничего! Особенно на следующий вопрос!.. - Она всхлипнула и закрыла на миг лицо. - Ты промолчал, - вздохнула она, пытаясь справиться с рыданиями и икотой. - И сейчас ты молчишь, потому что знаешь, что я права. А тогда, - она усмехнулась, - даже искать меня не пошё-о-о-ол! Ушла - и слава богам! - Рыска встала, отодвинула стул, после чего он тоже грохнулся, вырвала у Алька шубу, кое-как, не сразу попав в рукава, накинула её, и, раскачиваясь, как берёзка на ветру, сделала два шага, а потом обернулась и с горечью подвела: - А сейчас ты просто удачно попал. - Глубоко вздохнула, борясь с дурнотой. - Чем плохо? Замёрз, устал, без крыши над головой остался, а тут такая возможность: ужин, постель, тело под бочок - и всё бесплатно! Никто б не отказался... И ты такой же! - ткнула она пальцем в Жара. - И вообще, все вы, мужики, начиная от папаши моего - коз-злы! Только брать и можете, - она сделала ещё несколько пьяных шагов в сторону двери и рухнула между столами.
- Ой, кошмар! - Жар закрыл лицо ладонью.
- Подержи, - Альк вручил другу свои мечи, с которыми почти никогда не расставался. Сам же легко, словно пёрышко, поднял Рыску с пола, забросил на плечо и вышел на улицу. Жар, ни на кого не глядя, бросил на стол горсть монет и, на миг встретившись глазами с как раз показавшимся из подсобки разгневанным хозяином, приложил к груди руку, всем видом показывая, что просит прощения за произошедшее, добавил ещё одну монету и поскорее вышел за Альком.
В ту же щепку кормильня наполнилась гомоном: кормилец разразился руганью, во всём обвинив несчастную служанку, а посетители со смаком принялись обсуждать увиденное.