Несмотря на усилия режиссера Массота собрать фильм воедино, группа отвергла представленный им сырой монтаж фильма. Режиссер был уволен и заменен на австралийского режиссера Питера Клифтона, который для того, чтобы заполнить дыры в оригинальной съемке, убедил Цеппелинов переснять весь концерт Madison Square Garden в павильоне Shepperton Studios в Англии. Чтобы обеспечить какое-то подобие цельности группа должна была подражать оригинальной записи в Madison Square
Garden, что было достаточно сложно, учитывая весьма свободную и импровизационную природу их выступлений, однако, музыканты сделали все наилучшим образом, и их выступление было удивительно убедительным.
Сессии в Shepperton, снятые летом 1974 года, были оценены как успешные, и группа проинструктировала Клифтона о том как соединить все части воедино и сделать фильм. Пейдж знал, что какие-то моменты “синхронизировать не получится”, но он не беспокоился об этом, потому что “это просто была забава для киношки”. Кроме того, для группы наступило время идти дальше, закончить новый альбом и запланировать очередной тур. Поэтому следующий момент, когда кто-либо из Цеппелинов снова серьезно задумается о фильме, наступит только двумя годами позже, в 1976.
Сессии для Physical Graffiti продолжались в течение года. Дополнительные наложения и окончательное микширование было сделано Пейджем и звукорежиссером Китом Харвудом в Olympic Studios в Лондоне. Пейдж придумал название альбома, которое отображает огромную творческую и жизненную энергию, вливавшуюся в продюсирование и исполнение песен.
Цель нового альбома Пейдж видел в “сохранении искры спонтанности” в любых условиях. “Сложный но свободный” — этой фразой Пейдж часто описывал лучшие моменты Цеппелинов, и Physical Graffiti определенно подходил под это определение. С наиболее амбициозными и сложными аранжировками (“Kashmir”, “Ten Years Gone”, “In the Light”) в сочетании с абсолютной смелостью с другой стороны (“In My Time of Dying”, “Custard Pie”) альбом был своего рода платоническим идеалом его видения инь-янь.
“На всем протяжении альбома вы можете слышать четыре элемента, которые создают пятый” — говорил Пейдж после сессий. “Например, “In My Time of Dying” была записана за один или два длинных импровизационных дубля. Мы ходили прямо по краю. Более одиннадцати минут — это самая длинная студийная вещь Цеппелинов, но когда вы так играете, то разве кто-нибудь захочет остановится?”
Кто действительно захочет остановится? Восемь треков, записанных в Хэдли Грейндж и Олимпик вышли далеко за пределы продолжительности альбома. Поэтому было решено включить несколько ранее невыпущенных песен, которые были записаны на предыдущих сессиях, и сделать новый альбом двойным — перегруженное событие, которое по словам Пейджа “проберёт вас до костей”.
Physical Graffiti во многих отношениях был блестящим суммой того, где была группа и куда двигалась. Можно сказать, что это первый достаточно длинный альбом, где показаны все аспекты группы, которые развивались с момента их дебюта в 1969 году.
Нестандартные строи, использовавшиеся на первом и третьем альбомах, и эпическая вершина четвертого слышны в потустороннем “Kashmir”; драйвовый во многом с влиянием Джеймса Брауна фанк, часто присутствующий на концертах, ощущается в “Trampled Under Foot”; бурлящий хард-рок второго альбома отражается в “The Rover” и “The Wanton Song”; фирменный мистицизм группы прослеживается в “In the Light” и глубокие блюзовые корни видны как в “Custard Pie”, так и во всех остальных композициях. Даже в те моменты, когда Graffiti подходит к тому, чтобы переборщить, внезапно появляется изящная подколка в виде вертлявой, беззаботной забавы типа “Boogie with Stu”.
Пейджевская гитара сияет повсюду, еще раз доказывая, почему он считался самым лучшим и наиболее универсальным человеком с гитарой. “In My Time of Dying” празднует любовь к дельта блюзу с его слайдовой игрой, от которой по-настоящему встают волосы дыбом. Его фолковые влияния еще раз проявляются в нежной инструменталке “Bron-Yr-Aur”, а “Houses of the Holy” демонстрирует то, что он еще мог сочинять прямолинейные цепляющие риффы и играть утонченный рок-н-ролл с лучшими из них.
И название альбома и его упаковка подразумевались Пейджем, как прямое отражение своего видения альбома. Музыка и название были настоящими физическими граффити, наполненными кровью группы, потом, радостью и болью. И новаторский конверт пластинки был разработан, чтобы буквально подозвать слушателя ко входу. Через прорезанные в конверте окошки можно было мельком увидеть группу, участвующую в самой диковинной и декадентской вечеринке с гостями типа Кинг-Конга, Элизабет Тэйлор, Флэша Гордона и явления девы Марии. Обложка вроде как подразумевала тщательно продуманный прикол, но при этом она отображала все более причудливую реальную жизнь группы, которая неслась на скоростной полосе рок-н-рола — жизнь, которая становилась все более быстрой и странной.