— Полагаю, что последнее — правда, — признала Каролин. — Семья отца менее двух веков назад занималась торговлей. Он считал, что это позорное пятно еще не совсем было заглажено.
— А как насчет сестры, это правда? — настойчиво поинтересовалась Селена.
— Не-ет, не совсем. — Каролин отвела взгляд от слишком пронзительных глаз женщины. Ей вдруг внезапно захотелось рассказать этой доброй женщине всю правду.
Селена терпеливо ждала продолжения и не давила на Каролин. Каролин сглотнула и принялась рассматривать руки. Она не могла ей сказать. Какой бы понимающей ни была Селена, она не примет мистификации актрисы, притворявшейся ее невесткой, которая легла в постель с ее сыном без благословения на брак, да еще продолжает лгать ему относительно себя. От слез у нее сдавило горло.
— Я… я люблю Джейсона. Я хочу, чтобы вы поверили этому.
— Я верю, моя дорогая. Это видно по твоим глазам, по тому, как ты поворачиваешься к нему, когда он входит в комнату, как цветок следует за солнцем. И это взаимно.
Но Каролин подругой причине чувствовала себя несчастной. Если он узнает, как Каролин обманула его, он возненавидит ее. Она вспомнила то отвращение, которое прозвучало в его голосе, когда он спросил, неужели она так низко пала, что стала актрисочкой. Одного факта, что на протяжении пяти лет она была актрисой в странствующей труппе, будет достаточно, чтобы вызвать в его глазах презрение. Но кроме всего прочего, она еще лгала ему, обманывала его. Его гордость будет задета: он решит, что она сделала из него дурака. Он почувствует себя униженным оттого, что признался ей в любви, и возненавидит за то, что она вновь пробудила в нем искру любви к Синтии. И сердце его снова будет терзаться от боли, потому что Синтия не изменилась и она не любит его. Теперь он разгневается на нее еще больше, чем если бы она рассказала обо всем до смерти отца. Если бы она тогда раскрыла правду, он выкинул бы ее на улицу немедленно.
Все же она должна сказать ему! Она ненавидела этот обман, в котором жила. Само то, что он, занимаясь ли с ней любовью, признаваясь ли ей в своей любви, всегда считал ее Синтией, было для нее незаживающей раной. Она гадала, как долго еще сможет терпеть эту пытку и продолжать обман.
Каролин зажала рот и подавила в себе признание, готовое сорваться с губ. Наблюдавшая за ней Селена озабоченно нахмурилась и быстро сменила тему:
— Моя дорогая, я тебе рассказывала об именинах леди Эбернейти?
Каролин с благодарностью улыбнулась:
— Нет, кажется, нет. Что же там случилось?
Селена с головой окунулась в воспоминания и с улыбкой поведала ей о вечере в доме этой достойной женщины. Темы о перемене в Джейсоне и их браке они больше не касались.
Спустя несколько дней они уехали из Лондона, сгорая от нетерпения увидеть Лорел и снова оказаться в Браутон-Курт. Каролин немало была удивлена тому, как наполнилось ее сердце радостью и любовью, когда вдали она увидела Браутон-Курт, изысканный и ненавязчиво красивый. Она улыбнулась и воскликнула:
— Ах, как приятно снова оказаться дома!
Джейсон бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся:
— Я всегда чувствую то же самое. Курт своим очарованием околдовал и тебя.
— Да, думаю, что это так. Я только хочу…
— Хочешь чего? Продолжай.
Каролин не предполагала затевать этот разговор, поскольку боялась обидеть Джейсона, но, раз уж так получилось, она закончила мысль:
— Я как-то видела на чердаке удивительно красивую мебель. Тогда я подумала, что было бы неплохо одну-две комнаты обставить ею. Мою комнату и, возможно, гостиную наверху.
Его глаза от удовольствия заблестели.
— Но, дорогая, ты сама заново обставила весь дом. А теперь ты хочешь вернуть все на место?
Значит, Синтия сама убрала Браутон-Курт по последней моде, сделав его слишком совершенным и до некоторой степени пустым. Могло бы показаться странным, что теперь ей вдруг захотелось сменить мебель на старую.
— Я не имела в виду весь дом, — поспешно объяснила она. — Только комнату или две. Я думаю, что мне разонравился стиль моей спальни. Мне бы хотелось чего-то более простого и изысканного. Жаль, что мебель на чердаке ветшает понапрасну, тем более что она так соответствует стилю дома и эпохе, когда он был построен.
Мы могли бы мебель из моей спальни поставить в одну из пустых комнат третьего этажа.
— Конечно. Ты свободна в выборе, можешь изменить любую комнату по своему вкусу и желанию. Я привык к перестановкам, моя мать бесконечно занималась этим.