Здесь необходимо принять во внимание точку зрения, с которой всё рассматривается: космические стремления (гуны) находятся не только в разуме человека, они явно присутствуют в его способностях к относительному познанию и сопутствующих сферах, поэтому рассудок и око в равной степени не могут игнорировать разнообразие. Более того, сказать, что некоторое состояние признаёт присутствие уникальной сущности во всех вещах, означает признать существование этих вещей на их собственном плане. Следовательно, дело касается не признания отсутствия объективных различий вокруг нас, но понимания того, что отличия эти никоим образом не противопоставляются восприятию единства сущности. «Страстная» точка зрения (раджас) неверна не потому, что постигает различия, а потому что приписывает им абсолютный характер, будто бы каждая сущность обладала собственным, отдельным от всего прочего бытием. Отчасти сходным образом поступает и наше око, бытийно соотвествующее «страстной» точке зрения до той поры, пока принадлежит эго, «сотканному из страсти». Интеллект, постигающий единство сущности вещей, в то же самое время замечает различия видов и степеней – одну из функций этого союза, без которой не существовало бы различий между гунами.
Выше мы уже упоминали необходимые условия чувственного или психофизического существования: пространство, время, форма, количество, вещество – вещи, впрочем, сводимые к нашему плану бытия, который не может являться замкнутой системой, лишь в той степени, в какой они полностью окружают человека – ибо человек стремится к Бесконечному. Эти условия указывают на великое множество принципов, позволяющих «видеть Бога в вещах». Пространство позволяет расширяться и сохраняет, ограничивая формой; время ограничивает и поглощает, при этом позволяя расширяться при помощи длительности; форма выражает и ограничивает одновременно; количество есть принцип расширения, но лишённый качественной силы или, так сказать, достоинства формы; наконец, вещество, на физическом плане становящееся «материей»[53], определяет бытие на некотором уровне, отсюда и «уровень бытия»[54]. Форма, сама по себе качественная, приобретает количественное свойство, когда переходит в материальное состояние; количество, само по себе количественное, приобретает качественное свойство, когда является абстрактным. Материальность формы добавляет ей размера, а, следовательно, и количества; символический характер числа освобождает его от количественной функции и дарует ему основную ценность, отсюда и качество[55]. Время, «вертикальное» по отношению к «горизонтальному» пространству (хоть геометрический символизм едва ли ценен при рассмотрении, выходящем за пределы пространственных координат), переходит пределы земного бытия, определённым образом и в определённых рамках проецируясь на то, что находится за его пределами – слабым подобием того может служить земная связь психической жизни и времени. Эта связь тоньше той, что связывает нашу душу с окружающим пространством, что демонстрирует тот факт, что проще, сосредоточившись, абстрагироваться от протяжённости пространства, чем от промежутка времени – душа слепого будто вырезана из ткани пространства, но не из времени.
Что же касается материи, то она по сравнению с тонкой или подвижной (animic) субстанцией является в большей степени «сгустившейся»[56] или «кристаллизованной» при помощи холодного воздействия «ничто» универсальной субстанцией. Процесс проявления никогда достигнет этого «ничто» по той простой причине, что абсолютное «ничто» не существует или существует лишь в виде «указания», «направления» или «стремления» в самом творении. Так, холод является лишь нехваткой тепла и, следовательно, нереален, несмотря на то, что он преобразует воду в снег и лёд, будто бы обладая созидательной силой.
Пространство «исходит» из точки или центра – это «расширение», «стремящееся» к бесконечности и неспособное когда бы то ни было её достичь. Время исходит из текущего мгновения или настоящего момента[57] – это продолжительность, стремящаяся к вечности. Форма исходит из простоты – это разделение или сложность, стремящаяся к совершенству. Число исходит из единства – это умножение или количество, стремящееся к полноте[58]. Наконец, материя исходит из эфира – это кристаллизация или плотность, стремящаяся к неизменности, тождественной неразрушимости. В каждом из этих случаев «средний этап», которым «является» соответствующее состояние, пытается достичь, грубо говоря, совершенства или достоинства «исходной точки», но делает это на своём уровне или, скорее, в своём движении – там, где такое достижение невозможно. Если бы расширение обладало достоинством точки, оно было бы бесконечностью; если бы продолжительность обладала достоинством мгновения, она было бы вечностью; если бы форма обладала достоинством простоты, она была бы совершенством; если бы число обладало достоинством единства, оно было бы полнотой; если бы материя обладала достоинством эфира – проистекающей из вездесущности неизменностью – она сама была бы неизменностью.
Если возразить, что на уровне форм сфера достигает совершенства, мы ответим, что совершенство формы невозможно ограничивать его простейшим видом, ибо прекрасную и сложную форму – например, человеческое тело – от сферы отделяет вовсе не недостаток совершенства, а принцип формы как раз и стремится к сложности, в которой и только в которой он может реализовать красоту. Это, однако, ни в коем случае не обозначает, что на этом уровне совершенство достижимо. На самом деле сложное совершенство потребовало бы формы, сочетающей строжайшую обусловленность (necessity) или ясность с величайшим разнообразием, а это невозможно потому, что возможные формы неисчислимы тем более, чем дальше они отдаляются путём дифференциации от исходной сферы. Погружаясь в сложность, можно определённо достичь «одностороннего» или «относительно абсолютного» совершенства данной красоты, но не внутреннего и абсолютного совершенства всякой красоты. Состояние чистой обусловленности реализуется только в сферической и «недифференцированной» протоформе.
Входящее в пространство входит также и во время, входящее в форму входит в число, а входящее в материю тем самым входит в форму, число, пространство и время. Пространство, «содержащее» подобно матрице и «сохраняющее», напоминает нам благо или милосердие; для нас оно подобно «матрице бессмертия», смерти как рождению в жизни вечной. Пространство сохраняет и связано с любовью; время, напротив, без колебаний бросает нас в «прошлое», которого более нет, и несёт в будущее, которого ещё нет или, скорее, никогда не будет, и о котором мы не знаем ничего, кроме смерти – единственной в жизни определённости. Здесь подразумевается, что время связано со строгостью или справедливостью, а также и страхом. Что касается материи, то она напоминает нам о реальности, ибо она является тем видом «не-небытия», который мы видим повсюду – от нашего тела до Млечного Пути. Форма напоминает нам о божественном законе и универсальных нормах, ибо она правдива или ошибочна, точна или неверна, важна или случайна. Наконец, число открывает перед нами безграничность всевозможности, в своей бессчётности подобной песчинкам в пустыне или звёздам на небе.
В какой бы мере пространство ни ограничивало своё содержимое, оно не может запретить ему существовать. Сколько бы время ни продлевало бытие своего содержимого, однажды оно всё равно прекратит существование. Протяжённость не заменяет эфемерность, точно так же как и пространственные ограничения не заменяют расширение. В пространстве ничто не может быть полностью потеряно, во времени же всё теряется безвозвратно.
Бытие априори проявляется посредством сущности. У этой сущности имеется два вместилища – пространство и время, соответственно положительное и отрицательное. У неё также есть два вида существования – форма и число: первая ограничивает, а второе расширяет. Число отражает пространство, так как расширяет; форма отражает время, так как ограничивает.
53
Пятое состояние порой называют «жизнью» – несомненно выражая мысль, согласно которой инерция не может быть абсолютной, а эфир содержит определённую жизненную потенцию, без которой жизнь – «дыхание» (или
54
Обозначение «материи» на санскрите –
55
Это число в пифагорейском смысле, согласно которому в геометрических фигурах нужно видеть универсальную, а не количественную суть: треугольник и квадрат – это «личности», а не количества; это сущности, а не случайности. В то время как обычное число образуется путём сложения, качественное число возникает, напротив, благодаря внутреннему разделению главного единства; оно ни к чему не добавляется и не уходит из единства. Геометрические фигуры суть лишь одно из представлений единства; они исключают друг друга или скорее обозначают различные главные качества: треугольник – это гармония, а квадрат – стабильность. Это «концентрические», а не «последовательные» числа.
56
Это «сгущение» не касается самой сущности, так же как и «застывание» в структуре пяти элементов (или разделение общего элемента) не касается существующего в них эфира. В то же время это сравнение неверно, ведь эфир является стихией и принадлежит к тому же плану, несмотря на своё «центральное» положение и свою «нетронутость», в то время как универсальная сущность трансцендентна по отношению к своим творениям.
57
По отношению к «точке» и «мгновению» «центр» и «настоящее время» обозначают одновременно качественную и субъективную точку зрения: качественную субъективность, ибо субъектом является Самость. Объективные термины «точка» и «мгновение», несомненно, подразумевают то же «качество», но духовные (не метафизические) отношения менее прямы и очевидны именно потому, что соответствующие понятия в жизни не встречаются.
58
В этих двух состояниях, в форме и числе, соответствующие отправные точки (простота и единство) обладают конкретным бытием – несомненно, потому, что эти состояния являются «содержимым» по отношению к пространству и времени, которые являются «вместилищем». С другой стороны, отправные точки этих состояний – точка и мгновение – не обладают соответственно ни протяжённостью, ни продолжительностью. Тем не менее, сферическая простота не является одной из многих форм, ибо она несравнима ни с чем. Так же и единство, строго говоря, является качественным свойством, ибо оно ни к чему не прибавляется – если бы существовали только простота и единство, не было бы ни формы, ни количества.