«Простота», упомянутая выше, соответствует объединению «без измерений» первородной точки, обозначающей окончание движения к источнику. «Абсолютно простой человек властвует при помощи своей простоты надо всеми существами так умело, что ничто не восстаёт против него в шести областях мира, ничто не враждебно ему и огонь с водой не причиняют ему вреда» (Ле-цзы, гл. II). Фактически он остаётся в центре, из которого исходят шесть направлений, и там, где их движение возвращает их обратно, они попарно нейтрализуют друг друга, так что в этой единой точке их тройственное противоречие полностью угасает, и ничто происходящее из них или расположенное в них не может достигнуть существа, пребывающего в неподвижном единстве. Поскольку оно не противопоставляет себя ничему, ничто не может противопоставить ему себя, ибо для противопоставления необходимы взаимные отношения, то есть существование двух, что не может быть совместимо с изначальным единством; и враждебность, являющаяся лишь результатом или внешним проявлением противопоставления, не может существовать по отношению к существу, находящемуся за пределами любых противопоставлений. Огонь и вода – типичные противоположности «мира стихий» – не могут причинить ему вреда, ибо на самом деле они более не являются для него противоположностями: они вернулись в недифференцированность изначального эфира, сбалансировавшись и нейтрализовав друг друга при помощи воссоединения своих качеств, которые, хотя и очевидно противопоставлены друг другу, на самом деле являются комплементарными.
Эта главная точка, через которую для человеческого существа осуществляется общение с высшими или «небесными» состояниями, является также и «игольным ушком» в символике Евангелия, и можно легко понять, кем являются «богатые», которые не могут пройти через него: это существа, привязанные к множественности, неспособные перейти от относительного знания к объединённому знанию. Эта привязанность на самом деле является точной противоположностью вышеупомянутого отделения, как богатство является противоположностью нищеты, и она вовлекает существо в бесконечный цикл проявления[18]. Привязанность к множественности также в определённом смысле является библейским «искушением», которое увлекает человека от исходного единого состояния, когда он пробует плод «Древа познания добра и зла», и не даёт ему достигнуть «Древа Жизни»; и именно из-за этого, по сути, существо теперь подвергается циклическим изменениям – то есть рождениям и смертям. Кажущаяся бесконечной тропа множественного существования в точности изображается кольцами змеи, что обвивается вокруг дерева, символизирующего «Ось Мира»; это тропа «заблудших» (ad-dallin), тех, кто «ошибается» в этимологическом смысле слова, в противоположность «прямому пути» (as-sirat al-mustaqim), состоящем в вертикальном восхождении по самой оси, по тропе, описанной в первой суре Корана[19].
«Нищета», «простота» и «детство» являются не более чем одной и той же вещью. Выражаемый этими словами процесс, в котором существо очищается[20], завершается «исчезновением», которое на самом деле является полнотой существования, как «недеяние» (у-вэй) является полнотой активности, поскольку из него проистекает всякая активность; «Принцип вечно пребывает в недеянии, и, тем не менее, всё совершается из-за него» (Дао-дэ-цзин, XXXVII).
Существо, которое, следуя этим путём, достигло центральной точки, осуществило тем самым человеческое состояние во всей его полноте: оно является «истинным человеком» (чэнь-жэнь) даосизма. Когда, начиная с этой точки, человек совершает восхождение к высшим состояниям, он достигает полного раскрытия своих возможностей и становится «божественным человеком» (шень-жэнь) – «вселенским человеком» (al-insan al-kamil) исламского эзотеризма. Так что можно сказать, что именно «богатые» с точки зрения проявления на самом деле являются «нищими» по отношению к Принципу, и наоборот. Это очень чётко объясняет следующая цитата из Евангелия: «Последние станут первыми и первые станут последними» (Мф. 20: 16); и мы вновь вынуждены признать совершенное согласие всех традиционных доктрин, которые являются не более чем разнородным выражением одной Истины.
Рене Генон. УЕДИНЕНИЕ И МОЛЧАНИЕ
Во всех племенах североамериканских индейцев помимо разного рода коллективных обрядов существует практика одиночного безмолвного богослужения, считающаяся важнейшим действием самого высокого порядка[21]. Коллективные обряды в какой-то степени всегда содержат в себе нечто относительно внешнее. Мы говорим «в какой-то степени» потому, что в этой традиции (как и во всякой другой, конечно) необходимо разделять открытые для всех обряды, которые можно назвать экзотерическими, и обряды инициатические. Кроме того, вполне ясно, что такое богослужение совсем не исключает эти обряды и никоим образом им не противоречит – оно накладывается на них как явление иного порядка. Есть все основания полагать, что для полного достижения цели этих обрядов и получения необходимых результатов обязательным условием является инициация[22].
Это богослужение иногда называется «молитвой», но это, очевидно, неточное наименование, ибо здесь не происходит никакого прошения. Кроме того, молитвы, подобные выражаемым в ритуальных песнопениях, могут быть адресованы только различным божественным воплощениям[23], но мы увидим, что в описываемом случае имеют место совсем другие соображения. Гораздо вернее было бы говорить о «заклинании» в обозначенном нами в других работах смысле[24], а также об «инвокации», сравнимой с зикром исламской традиции, если не забывать о том, что здесь она непременно безмолвна и носит абсолютно внутренний характер[25]. Вот что пишет об этом Чарльз Истман[26]: «Поклонение Великой Тайне было безмолвным, одиночным, лишённым внутренних сложностей. Оно безмолвно, потому что любая речь слаба и несовершенна, а также потому, что души наших предков достигали Бога в безмолвном богослужении. Оно проводилось в одиночестве, потому что они думали, что в одиночестве оказываются ближе к Богу и что никакой священник не может быть посредником... между человеком и Творцом»[27]. Строго говоря, в таком случае не может быть вообще никаких посредников, ведь такое богослужение устанавливает прямую связь с Высшим Принципом, названным здесь «Великой Тайной».
Эта связь достижима не только лишь посредством безмолвия, ибо «Великая Тайна» лежит за пределами любых форм и выражений, но само безмолвие и является «Великой Тайной». Как следует верно понимать это утверждение? Прежде всего, здесь можно вспомнить, что истинная «тайна» непременно невыразима, а значит, может быть верно представлена лишь безмолвием[28]. Кроме того, если «Великая Тайна» является непроявленным, то само безмолвие, выступающее состоянием непроявленности, становится подобным участию или покорности природе Высшего Принципа. Более того, безмолвие, соотнесённое с Принципом, является произнесением безмолвного Слова. Вот почему «священная тишина является голосом Великого Духа», насколько последний отождествляется с самим Принципом[29]. Этот голос, соответствующий главной модальности звука, в индуистской традиции называемого «пара» или непроявленным[30] и является ответом на зов поклоняющегося: зов и ответ, равно безмолвные, тождественны стремлению и озарению, равно внутренним.
Для этого безмолвие должно на практике быть чем-то большим, чем отсутствием слов или речи, даже произносимых исключительно про себя. На самом деле у индейцев безмолвие по сути является «совершенным равновесием трёх частей существа», в западной терминологии называемых духом, душой и телом; ибо всё существо со всеми составляющими его элементами должно участвовать в богослужении для достижения полноценного результата. Необходимость этого равновесия легко осознать, ведь в проявленном само равновесие подобно образу или отражению главной нераздельности непроявленного – нераздельности, столь же верно представляемой безмолвием. Поэтому нет повода удивляться образовавшемуся подобию безмолвия и равновесия[31].
18
Это сансара буддистов, неопределённое вращение «колеса жизни», от которого нужно освободиться, чтобы достичь нирваны.
19
Эта «прямая тропа» соответствует Дэ или «Добродетели» Лао-цзы, которая является путем, по которому следует существо, идущее соответствующим образом по «пути» (дао), или, по-другому, в соответствии с Принципом.
21
Эта информация позаимствована главным образом из работы Поля Коза (Paul Coze) «Громовая птица» (The Thunderbird), цитаты из которой мы и приводим. Этот автор проявляет заметную симпатию к индейцам и их традиции. Единственным его недостатком остаётся заметное в работе влияние «метафизических» концепций, очевидно, затронувших некоторые его толкования и, в частности, заставляющих его путать психическое и духовное. Однако в теме, о которой речь шла выше, таким соображениям нет места.
22
Разумеется, здесь мы, как и всегда, имеем в виду инициацию в её истинном смысле, ничуть не близком тому, которым пользуются этнологи, ошибочно обозначающие этим словом обряд принятия в племя. Нужно быть крайне осторожным и не забывать о различиях между этими понятиями, равно существующими в жизни индейских племён.
23
В индейской традиции эти божественные проявления, по-видимому, обычно распределяются по четвертям сообразно космологическому символизму, равно применимому к макро- и микрокосму.
25
В связи с этим любопытно отметить, что некоторые исламские тарикаты, например, Накшбанди, также практикуют безмолвный зикр.
26
Поль Коз цитирует Чарльза Истмана, уроженца племени сиу, по-видимому, сохранившего ясное представление о своей традиции, несмотря на «белое» образование. Кроме того, мы имеем все основания полагать, что в реальности такой случай совсем не столь редок, как можно счесть, опираясь лишь на определённые чисто внешние проявления.
27
Последнее слово, употреблённое здесь лишь по причине его распространённого использования в европейских языках, не может служить точным термином для любого дотошного исследователя, ибо в реальности «Бог-Творец» может существовать лишь среди проявленных аспектов Божественного.
29
Причина этой оговорки состоит в том, что в некоторых случаях выражение «Великий Дух» или переводимое таким образом понятие, по-видимому, также является частным именем одного из божественных проявлений.
31
Едва ли есть необходимость напоминать, что рассматриваемая здесь принципиальная недифференцированность не имеет ничего общего тем, что может быть определено при помощи более низкого значения этого слова – то есть чистой и недифференцированной потенциальностью первоматерии (materia prima).