Сегодня наконец, набравшись смелости, юноша вызвал Мохамайю в этот разрушенный храм; сегодня он решил сказать ей все, а там — или счастье на всю жизнь, или смерть. Но в этот знаменательный день своей жизни Раджиб смог лишь сказать: «Давай поженимся» — и растерянно умолк, как школьник, забывший урок.
Мохамайя, казалось, не ожидала от Раджиба подобного предложения. Несколько минут она стояла молча.
Множество неясных, чуть слышных звуков нарушало безмолвие полдня. Издавая тихие, жалобные стоны, медленно качалась на ветру, то открываясь, то закрываясь, наполовину сорванная дверь храма; над окном храма ворковали голуби; в ветвях шелковичного дерева монотонно стучал дятел; из кучи сухих листьев, шурша, выскользнула ящерица; с поля пахнул легкий ветерок, зашелестевший листьями деревьев; словно пробудившись от сна, воды реки тихо заплескались о ступени полуразрушенной лестницы. Через все эти случайно возникающие и ничего не значащие звуки издалека пробивался напев пастушьей свирели.
Не решаясь взглянуть в лицо Мохамайи, Раджиб прислонился к стене храма и глядел на спокойную, будто дремлющую реку.
Немного погодя он повернулся и устремил на девушку умоляющий взгляд.
Она покачала головой:
— Нет, невозможно.
Этого было достаточно, чтобы все надежды Раджиба рассыпались в прах. Он превосходно понимал, что теперь никто в мире не заставит ее изменить свое решение. Веками взращивалось чувство гордости своим родом в семье Мохамайи — и могла ли она согласиться выйти замуж за простого брахмана, каким был Раджиб! Любовь — одно, брак — совсем иное. Мохамайя никак не могла предвидеть, что ее опрометчивое поведение придаст Раджибу столько смелости. Она хотела тотчас же уйти.
Поняв ее намерение, юноша поспешно сказал:
— Завтра я уезжаю.
Сначала Мохамайя решила показать, что новость ее совсем не взволновала, но это было выше ее сил. Она хотела уйти, но не могла двинуться с места. Все же она довольно спокойно спросила:
— Почему?
— Управляющий переводится отсюда на фабрику в Шонапур и берет меня с собой, — ответил Раджиб.
Несколько мгновений Мохамайя стояла молча. «Жизнь людей идет разными путями, — думала она. — Нельзя надолго удержать при себе человека». Затем глубоко вздохнула и, почти не разжимая губ, сказала:
— Хорошо.
Промолвив только одно это слово, она опять хотела уйти, как вдруг Раджиб вскрикнул:
— Господин Чаттерджи!
Девушка заметила приближающегося к храму Бхобаничорона и поняла, что он ищет ее.
Видя, что Мохамайе грозит беда, Раджиб хотел перескочить через разрушенную стену храма, но девушка удержала его, крепко схватив за руку.
Бхобаничорон вошел в храм и молча посмотрел на обоих.
Мохамайя решительно обернулась к Раджибу:
— Раджиб, я приду в твой дом, жди меня!
Не проронив ни слова, Бхобаничорон вышел; так же безмолвно последовала за ним Мохамайя. Ошеломленный юноша замер на месте, словно услышал приговор о собственной казни.
II
В тот же вечер Бхобаничорон принес красное чели[19] и сказал Мохамайе:
— Одевайся.
Когда девушка была готова, он велел ей следовать за ним. Не то что повеления, даже знака Бхобаничорона никто никогда не смел ослушаться. Не могла ему противиться и Мохамайя.
Они отправились на берег реки, к месту сожжения трупов, находившемуся недалеко от дома. Там, в хижине для паломников, старый брахман ждал своей смерти. К его постели они и подошли. В другом углу хижины стоял жрец. Бхобаничорон подал ему знак, и тот быстро совершил все приготовления для обряда. «Меня выдают замуж за умирающего!» — подумала Мохамайя, но не оказала ни малейшего сопротивления. В полутемной хижине, озаренной только пламенем двух погребальных костров, где неясное бормотанье мантр[20] сливалось со стонами предсмертной агонии, был совершен брачный обряд.
На другой день после свадьбы Мохамайя стала вдовой. Но это несчастье не очень ее опечалило, да и Раджиб, пораженный, как громом, известием о неожиданном браке Мохамайи, обрадовался, узнав, что она овдовела.
Однако радость его оказалась недолгой — новый удар сразил юношу. До него донесся большой шум и суматоха на месте сожжения трупов: там готовили костер для Мохамайи.
Первой мыслью Раджиба было сообщить обо всем управляющему и с его помощью силой помешать этому ужасному обряду, но он вспомнил, что как раз сегодня его опекун уехал в Шонапур. Опекун хотел взять с собой и Раджиба, но тот остался, выпросив для себя отпуск.