В узких, извилистых протоках, по которым скользила лодка Шошибушона, вода сравнялась с берегами. Луга, а местами и хлебные поля были затоплены. Вода вплотную подступала к деревенским изгородям, зарослям бамбука и манговым садам, словно боги позаботились обвести каналами корни деревьев по всей Бенгалии.
В начале путешествия вымытые дождями деревья весело блестели под лучами солнца, но вскоре собрались тучи и пошел дождь. Куда ни взглянешь — всюду печаль и грязь.
Как коровы в половодье теснятся в окруженных узких грязных загонах и, жалобно глядя, терпеливо мокнут под струями дождя, так и Бенгалия молчаливо и грустно мокла в непроходимых, залитых топкой грязью, сырых джунглях. Крестьяне выходят на улицу, накинув на голову току[40]; женщины, ежась от дождя и холодного ветра, спешат по хозяйственным делам из дома в дом или, осторожно ступая, промокнув насквозь, идут на реку за водой, а оставшиеся дома мужчины сидят возле дверей и курят; они выходят лишь в крайних случаях, обернув платок вокруг бедер, держа в руках туфли и раскрыв над головой зонт, — употребление зонта женщиной не относится к числу славных обычаев этой страны, то сжигаемой солнцем, то затопляемой дождями.
Дождь не ослабевал. Шошибушону надоело плыть в лодке, забившись под навес, — он решил пересесть в поезд. Он причалил к берегу там, где одна река впадает в другую, привязал лодку и пошел поискать чего-нибудь съестного.
Когда хромой попадает в яму, в этом виновата не только яма — ногу хромого всегда тянет к ней. В тот день Шошибушон доказал это.
На месте слияния двух рек рыбаки поставили большую сеть, привязав ее к прибрежному бамбуку. Только в одном месте оставался проход для лодок. Рыбаки с давних пор ловили рыбу таким способом и платили за это соответствующий налог. На беду, старшему полицейскому чиновнику вдруг приспичило плыть именно этим путем. Заметив издали его лодку, рыбаки стали кричать, показывая на раскинутую сеть и на оставленный проход. Но лодочник сахиба не привык считаться с препятствиями, созданными людьми, — он направил лодку прямо на сеть. Она погрузилась и пропустила лодку, но весло застряло. Чтобы вытащить его, потребовалось бы не много времени и усилий, но сахиб, потеряв терпение, приказал остановиться. Увидев выражение его лица, рыбаки разбежались кто куда. Сахиб приказал своим гребцам уничтожить сеть, и они тут же разрезали стоившую семьсот — восемьсот рупий сеть на мелкие кусочки.
Сорвав свой гнев, сахиб потребовал доставить к нему рыбаков. Полицейский, не найдя никого из убежавших, задержал первых попавшихся ему на глаза четырех человек. Умоляюще сложив руки, они просили сахиба отпустить их, уверяя, что ничего не знают. Полицейский начальник отдал приказ схватить задержанных. В этот момент Шошибушон, не успев даже застегнуть пуговицы на рубашке, шлепая туфлями, запыхавшись, подбежал к лодке сахиба и дрожащим голосом произнес:
— Вы не имеете права резать сеть и мучить этих четырех человек!
Большой начальник ответил ему оскорблением на языке хинди. В тот же миг, как мальчишка, как сумасшедший, Шошибушон прыгнул с берега в лодку, набросился на сахиба и принялся его колотить.
Что произошло потом, он не помнил. Очнулся он в полицейском участке, и вряд ли нужно говорить, что то обращение, какому он подвергся, не принесло ему ни морального удовлетворения, ни физического облегчения.
IX
Отец Шошибушона нанял адвоката и прежде всего добился освобождения сына на поруки. После этого начались хлопоты, связанные с судебным процессом.
Все рыбаки, которым принадлежала уничтоженная сеть, жили в одном округе с Шошибушоном и были подвластны тому же заминдару. Когда с кем-нибудь из них случалось несчастье, они приходили к Шоши, как к юристу, за советами. Те, кого задержал сахиб, тоже были знакомы Шошибушону.
Шоши созвал и предупредил их, что выставит в качестве свидетелей. Они очень испугались: у них семьи, дети, — где им искать спасения, если они поссорятся с полицией? Ведь у каждого только одна голова на плечах. Убыток они понесли, это верно, тут уж ничего не поделаешь, а теперь им еще себе же на горе выступать свидетелями!
— Господин, ты вовлек нас в большую беду! — говорили они.
Но после долгих уговоров они все же согласились рассказать всю правду.
Когда Хоркумар отправился как-то по делам в суд и зашел поклониться сахибам, англичанин-полицейский, смеясь, сказал ему:
— Наиб-бабу, я слышал, твои арендаторы собираются давать ложные показания против полиции?
Наиб испугался: