— Фу, Потол, что за ребячество!
— А ты поступаешь как взрослый человек? Ты ведь уже не молокосос, а не женат.
Джотин пытался убежать, но Потол преследовала его по пятам:
— Не бойся же, Джотин, не бойся — тебе не придется сейчас же дарить гирлянду! Идут неблагоприятные для свадьбы месяцы, у тебя еще есть время.
Худенькая девушка, которую Потол назвала Курани, стояла в оцепенении. Ей вот-вот должно было исполниться шестнадцать. Ее нельзя было назвать красивой; лицом она, казалось, напоминала молоденькую газель. Грубияны назвали бы ее глупенькой, но это было не природное отсутствие ума, а просто некоторая неразвитость, она не портила ее внешности, а лишь придавала ей известное своеобразие.
Утром Хоркумар-бабу вернулся из Калькутты и, увидев Джотина, сказал:
— А, Джотин, ты приехал! Очень хорошо. Тебе нужно немного попрактиковаться. Ты знаешь, когда мы еще жили на западе, однажды во время голода мы взяли к себе на воспитание девочку. Потол зовет ее Курани. Кто-то сказал, что ее родители и она лежат недалеко от нашего бунгало. Когда мы подошли к ним, взрослые были уже мертвы, но девочка еще дышала. Потол потратила много усилий, чтобы ее спасти. Никто не знает, какой она касты, и, если поднимается этот вопрос, Потол обычно отвечает: «Она дважды рожденная: умерев однажды, она снова воскресла в нашем доме, и таким образом ее прежняя каста исчезла». Сначала девочка звала мою жену «мама», но Потол ей внушила: «Нечего называть меня мамой, я твоя диди». «Если такая большая девочка будет меня называть мамой, — говорила мне Потол, — то, значит, я старуха». Не знаю, виноват ли голод или еще что-нибудь, но у девушки временами бывают острые колики. Тебе нужно как следует заняться ею… Эй, Тулси, позови сюда Курани!
В это время Курани заплетала волосы; она прибежала к Хоркумару с вьющейся по спине косой и вопросительно посмотрела на нас нежными газельими глазами.
Увидев, что Джотин колеблется, Хоркумар-бабу прибавил:
— Ты зря стесняешься, Джотин. По виду она совсем взрослая, но представь себе зеленый кокос: внутри у него вместо сока вода и мякоть еще совсем незрелая. Она еще ничего не понимает, и, пожалуйста, не относись к ней, как к женщине, — она совсем еще дикая газель.
Джотин приступил к исполнению своих обязанностей врача, но не нашел у девушки никакой болезни.
— Она совершенно здорова, — определил он.
В комнату неожиданно вошла Потол.
— Ты, наверно, хочешь проверить, в порядке ли у нее сердце? — сказала она и, поцеловав девушку, добавила, обращаясь к Курани: — Тебе нравится мой братик?
Девушка кивнула головой:
— Да.
— Ты выйдешь за него замуж?
Курани вновь утвердительно наклонила голову. Потол и Хоркумар-бабу одновременно рассмеялись. Курани, не понимая, в чем смысл шутки, тоже засмеялась.
Джотин покраснел и рассердился:
— Ну, Потол, ты позволяешь себе слишком много, ты нехорошо себя ведешь!.. Хоркумар-бабу, вы даете своей жене слишком много воли.
Хоркумар-бабу ответил:
— Тогда бы я не имел никакой надежды на то, что она простит мне мои слабости. Но, Джотин, ты совсем не знаешь Курами и поэтому так волнуешься. Так ты, пожалуй, действительно научишь ее стыдиться. Как ни старайся, ты все равно не сможешь заставить ее съесть плод с древа познания. Все привыкли над ней подшучивать. И если ты, наоборот, будешь слишком серьезным, то она почувствует себя не в своей тарелке.
— Вот поэтому у меня с Джотином никогда не было согласия. С детства мы только ссоримся — он слишком серьезен, — добавила Потол.
Хоркумар-бабу возразил:
— Ссориться таким образом, наверно, вошло у тебя в привычку?
— Вот и неправду ты говоришь! С тобой ругаться мне неприятно, я и не пытаюсь.
— Я с самого начала признаю себя побежденным.
— Ты многого этим достигаешь. Если бы ты сдавался не сразу, то мне это доставляло бы больше удовольствия.
Ночью было душно. Джотин открыл в спальне окна. Он долго не мог заснуть и думал. Какая страшная тень должна была лечь на душу девочки, родители которой умерли от голода на ее глазах! Как она должна была повзрослеть в те страшные дни! Разве можно над ней подшучивать? Всевышний ее пожалел, закрыл покрывалом ее разум. Не дай бог ему развиться — какую жестокую игру судьбы ей придется тогда увидеть…
Сегодня днем Джотин смотрел на ясное весеннее небо, сиявшее сквозь листву деревьев; вокруг все было пропитано нежным ароматом молодых побегов кокосовой пальмы, и в его душе вся вселенная была окутана туманом красоты. Но эта недалекая девушка с глазами газели разогнала туман. За поднятым занавесом, за шелестами, шорохами, щебетаньем птиц показался огромный реальный мир, изможденный, голодный, измученный жаждой.