На следующий день вечером у Курани был приступ болезни. Потол немедленно вызвала Джотина. Тело девушки свела судорога. Джотин послал за лекарствами и распорядился сейчас же приготовить грелку.
Потол и тут не переставала язвить:
— Ты стал таким важным доктором, а не догадался натереть ей ноги горячим маслом! Не видишь, ступни совсем холодные.
Джотин поспешно стал втирать масло и массировать ноги Курани. Лечение затянулось до самой ночи.
Вернувшийся со службы Хоркумар часто справлялся о здоровье девушки. Джотин понял, что отсутствие жены выбивало Хоркумара из привычной колеи, — вряд ли иначе он столько раз справлялся бы о здоровье больной.
— Иди, Хоркумар волнуется, — сказал он Потол.
— Чего ты вмешиваешься в чужие дела? — возразила та. — Мне совершенно ясно, кто на самом деле волнуется. Тебе только и нужно, чтобы я ушла. Хоть бы иногда ты чувствовал стыд или уж покраснел бы! Кто бы подумал, что у тебя в душе может быть такое…
— Ладно, дело, конечно, твое, оставайся здесь. Запомни: единственное, что мне нужно, — не слышать тебя. Я, разумеется, ошибся. Хоркумар-бабу, вероятно, наслаждается покоем в одиночестве — такая удача не часто выпадает на его долю.
Когда Курани стало легче и она открыла глаза, Потол сказала:
— Твой жених все время растирал тебе ноги, чтобы ты пришла в себя, — наверно поэтому ты столько времени не открывала глаз. Ай-яй-яй! Возьми прах от его ног.
Курани послушно склонилась к ногам Джотина. Тот поспешно выбежал из комнаты.
Назавтра началась систематическая осада Джотина. Когда он ел, Курани подошла и непринужденно стала отгонять от него мух веером. Чувствуя себя неловко, Джотин сказал:
— Оставь, оставь, не надо.
Запрещение привело Курани в недоумение; она обернулась и, бросив взгляд в сторону двери, ведущей в соседнюю комнату, снова начала махать веером. Джотин в сердцах воскликнул, обращаясь к невидимому собеседнику в соседней комнате:
— Потол, если ты не прекратишь меня злить, я больше ничего не стану есть и сейчас же уйду из-за стола!
Как только он стал приводить свою угрозу в исполнение, Курани бросила веер. Джотин увидел на лице девушки гримасу страдания, пожалел ее и снова сел на стул. Джотин уже было поверил в то, что девушка ничего не понимает, не чувствует, не может страдать или радоваться, и поэтому сегодня с удивлением заметил, что такое представление о Курани не соответствует действительности. Никто не мог сказать, когда именно произошла в девушке перемена. Во всяком случае, сейчас Курани оставила веер и вышла из комнаты.
На следующий день с утра Джотин расположился на веранде. Закуковал кокиль[68], спрятавшийся в листве; воздух был напоен густым ароматом распускающихся деревьев… Неожиданно Джотин заметил Курани, стоявшую в нерешительности с чашкой чая в руке. В газельих глазах был какой-то робкий страх; она не знала, что делать, — боялась, что Джотин рассердится. Джотину стало жаль ее, он сам подошел и взял чашку.
Как легко можно обидеть по самому пустяковому поводу эту молоденькую газель! Но когда Джотин брал чашку, он увидел в противоположном углу веранды неожиданно появившуюся Потол. Она беззвучно засмеялась и погрозила Джотину кулаком: «Ага, попался!»
Вечером того же дня Джотин читал медицинский журнал. Неожиданно он явственно ощутил аромат цветов. Он поднял голову и увидел Курани, вошедшую в комнату с гирляндой, сплетенной из цветов бокула.
«Дело зашло слишком далеко, — подумал Джотин. — Больше не следует потакать жестоким шуткам Потол».
— Курани, — сказал он, — разве ты не видишь, что диди смеется над тобой?
Джотин еще не успел закончить фразу, как Курани, испуганная и смущенная, повернулась, чтобы выйти из комнаты.
Джотин позвал ее:
— Курани, покажи гирлянду!
На лице девушки отразилась радость, а из соседней комнаты донесся громкий смех.
Наутро Потол снова зашла к Джотину, чтобы посмеяться, но комната была пуста. На листке бумаги было написано: «Сбежал. Джотин».
— О Курани, твой жених убежал, и ты не смогла его удержать! — сказала она девушке, потрепала ее по щеке и занялась домашними делами.
Курани не сразу поняла, в чем дело. Она постояла на месте, пристально глядя куда-то вперед, потом медленно вошла в комнату Джотина и увидела, что она пуста. Ее вчерашний подарок — гирлянда — лежал на столе.
Прекрасна свежая прохлада весеннего утра. Лучи солнца, смешавшись с тенью, пробились сквозь цветущие деревья на веранду. Пробежала белка. Разноголосым хором пели птицы и, казалось, никак не могли выговорить все, что хотели. Здесь, среди тени густой листвы и солнечного света, душа переполнялась радостью, все казалось загадочным. Как и почему случилось, что утро, дом, все вокруг стало таким пустым для той, которая так плохо разбиралась в окружающем ее мире? Кто бросил ее в пропасть неведомого тяжелого страдания и не дал ей ни малейшей возможности понять, что с ней происходило? Кто сможет теперь вернуть ее в мир беззаботной радости, мир бессознательной жизни птиц и животных?