— Хитрость? — спросил он. — Какую?
— Я займу деньги под долговую расписку. А когда кредитор подаст на меня жалобу, отец меня пожалеет и выплатит долг. А я на эти деньги уеду в Англию. Когда я уже буду за границей, он не сможет не посылать мне денег.
— Да, но кто даст тебе в долг?
— А вы разве не можете?
Пораженный, Хорлал переспросил:
— Я?!
Больше он ничего не сказал.
— А почему бы не вы? Ведь сторож принес вам сегодня столько денег в сумке!
Хорлал засмеялся:
— Деньги принадлежат мне так же, как принадлежит мне и сторож.
Он попытался втолковать Бену суть своей работы:
— Эти деньги только на одну ночь находят приют в доме бедняка, а утром они расходятся по разным направлениям.
— А ваш начальник не может дать мне денег взаймы? Я уплатил бы большие проценты.
— Если бы твой отец внес залог, то он по моей просьбе, наверно, дал бы.
— Если бы отец внес залог, то почему бы ему вообще не дать денег? — возразил Бену.
Разговор на этом окончился. Хорлал думал: «Если бы у меня было бы что-нибудь свое, я продал бы дом и имущество и помог бы мальчику».
Этому мешало лишь одно обстоятельство: не было ни дома, ни имущества.
X
Однажды, в пятницу вечером, у дома Хорлала остановился экипаж. Как только Бену вышел из него, сторож низко ему поклонился и тотчас же побежал доложить своему господину. Хорлал сидел на полу спальни и пересчитывал деньги, когда Бену вошел к нему. Он был одет совсем необычно… Вместо изящных дхоти и чадора, которые он носил прежде, его полную фигуру облекал пиджак персидского покроя и брюки; на голове было кепи. На указательном пальце сверкал перстень, усеянный драгоценными камнями, а из-под рукавов пиджака выглядывали манжеты сорочки, скрепленные бриллиантовыми запонками.
Хорлал перестал считать деньги:
— Что случилось? Почему ты так поздно и в таком виде?
— Послезавтра отец женится. Он от меня это скрывает, но мне сказали. Я попросил у него разрешения поехать на некоторое время в наши владения в Баракнуре. Отец был очень доволен и дал свое согласие. Я еду туда и не хочу больше возвращаться домой. Ах, если бы у меня хватило мужества, я утопился бы в Ганге!
Бену заплакал. В сердце Хорлала будто вонзили нож. Он всем своим существом чувствовал, как тяжело будет жить Бену в доме, где каждый предмет хранит память о любящей матери, когда чужая женщина займет ее место. «Можно родиться богатым, — думал он, — но это все равно не спасет от страданий и унижений». Он не знал, как успокоить Бену, что ему сказать, и только взял его за руку. В этот момент он невольно подумал: «Такое несчастье, а Бену приоделся, как на свадьбу!»
Бену заметил, что Хорлал смотрит на бриллиантовое кольцо, и, видимо, понял молчаливый вопрос своего учителя.
— Это кольцо принадлежало моей матери.
Хорлал едва сдержал слезы. Потом спросил:
— Бену, ты обедал?
— Да. А вы?
— Я не могу выйти из комнаты, пока не пересчитаю деньги и не запру их в сейф.
— Поешьте, мне нужно о многом с вами поговорить. Я останусь здесь. Мать ждет вас с обедом.
После некоторых колебаний Хорлал сказал:
— Ладно, я быстро поем и приду.
Наскоро пообедав, Хорлал вернулся вместе с матерью. Бену поклонился ей; она нежно поцеловала его в подбородок. Сын обо всем ей рассказал, и она всей душой сочувствовала мальчику. Она знала, что никакая ее забота не сможет заменить Бену любви матери, и это ее угнетало.
Они сидели втроем среди разбросанных денег и беседовали. Вспомнили детство Бену — ученика и учителя, жившего у них в доме, мать Бену, горячо любившую сына…
Было уже очень поздно, когда Бену неожиданно посмотрел на часы и сказал:
— Больше я не могу сидеть. Если я опоздаю, то пропущу поезд.
— Оставайся сегодня у нас, сынок, а завтра утром поедешь вместе с Хорлалом, — возразила старушка.
— Нет, нет, — взмолился Бену, — не просите меня, пожалуйста! Мне во что бы то ни стало надо уехать сегодня… Учитель, — добавил он, обращаясь к Хорлалу, — мне опасно ехать со всеми этими драгоценностями. Оставьте их у себя, а я, когда вернусь, заберу их обратно. Скажите вашему сторожу, чтобы он принес из экипажа кожаный саквояж. Я сложу их туда.
Сторож принес чемоданчик. Бену снял часы, кольца, запонки и положил все в саквояж. Осторожный Хорлал сейчас же спрятал его в сейф.
Бену взял прах от ног матери Хорлала. Она благословила его со слезами в голосе:
— Пусть сама Дурга станет твоей матерью и защитит тебя!
Потом Бену коснулся ног Хорлала и совершил пронам. Раньше он никогда этого не делал. Хорлал молча его обнял, и они вместе спустились к экипажу. Зажгли фонари, и нетерпеливо храпящие лошади унесли Бену в ночь, в Калькутту, освещенную огнями газовых фонарей.