У них было еще одно развлечение. Рохмот говорил Мини:
— Кхоки[6], никогда не ходи в дом свекра.
В бенгальских семьях девочки с ранних лет приучаются к словам «дом свекра», но мы, будучи людьми до некоторой степени культурными, не знакомили Мини с ними. Поэтому она не могла понять просьбу Рохмота, но, так как не в ее характере было молчать, когда о чем-нибудь говорят, она, в свою очередь, спрашивала:
— А ты пойдешь в дом свекра?
Рохмот грозил воображаемому свекру увесистым кулаком:
— Я его изобью.
Мини представляла себе положение, в которое попадет незнакомое существо, называемое свекром, и звонко смеялась.
Сейчас ясная осень. В древности цари отправлялись покорять мир в эту пору. Я же никогда никуда не уезжаю из Калькутты, но именно поэтому моя фантазия бродит по всей земле. Как будто я — узник, заключенный в углу своей комнаты, и душа моя всегда стремится куда-то. Стоит мне только услышать название какой-нибудь страны, как я начинаю мечтать, а стоит увидеть чужестранца, в моем воображении возникает хижина у реки, среди гор и лесов, и я уже слышу рассказы о радостной и привольной жизни.
Но, несмотря на такую любознательность, мне казалось, что гром грянул бы с ясного неба, если бы я покинул свой угол. Поэтому беседы с кабулийцем по утрам за письменным столом в моей маленькой комнате во многом заменяли мне путешествия.
Кабулиец громовым голосом на ломаном бенгальском языке рассказывал о своей стране, и перед моими глазами проходили картины: высокие, труднопроходимые, выжженные солнцем темно-красные цепи гор, между ними — узкая пустынная дорога, и по ней движется караван навьюченных верблюдов; купцы в тюрбанах и проводники — кто на верблюде, кто пешком, одни с копьями, у других в руках старинные кремневые ружья…
Мать Мини — очень пугливый человек. Раздастся на улице какой-нибудь шум, и ей уже кажется, что пьяные собрались со всего света и бегут к нашему дому. За всю свою жизнь (не сказать, чтобы очень долгую) она не могла освободиться от страшной мысли, что весь мир переполнен ворами, разбойниками, пьяницами, змеями, тиграми, ядовитыми насекомыми, тараканами и солдатами, что нас постоянно подстерегает опасность заболеть малярией.
Она не была спокойна и в отношении кабулийца Рохмота, поэтому не раз просила меня получше присматривать за ним. Я со смехом пытался рассеять ее подозрения, но она забрасывала меня вопросами:
— Разве никто никогда не крал детей?
— Разве в Афганистане не существует рабства?
— Разве совершенно невозможно для громадного кабулийца украсть маленького ребенка?
Мне приходилось соглашаться, что такое предположение вполне возможно, но я говорил, что этому трудно поверить. Однако не все люди обладают одинаковой способностью верить, и в душе моей жены подозрения остались. И все же я не мог просто так, ни с того ни с сего, запретить Рохмоту приходить к нам.
Каждый год в середине месяца магх[7] Рохмот уходил на родину. К этому времени он торопился собрать все долги. Он был очень занят, ходил из дома в дом, но никогда не забывал заглянуть к Мини. Во время этих встреч у них обоих был вид заговорщиков. Если он не мог почему-либо прийти утром, он приходил вечером. При виде этого высокого человека в длинной рубахе и широких штанах, сидящего в темном углу комнаты и нагруженного корзинами, действительно становилось страшно. Но когда прибегала Мини, смеясь и крича: «Кабуливала, а кабуливала!» и я слышал, как между разными по возрасту друзьями начинались старые бесхитростные шутки, в сердце моем расцветала радость.
Однажды утром я сидел в своей маленькой комнате за корректурой.
В последние дни похолодало. Через окно в комнату проникали лучи солнца и падали под стол, приятно грея ноги.
Было около восьми часов. Те, кто выходили на утреннюю прогулку, к этому времени уже вернулись домой.
Вдруг на улице послышался шум. Я посмотрел в окно и увидел, что два стражника ведут связанного Рохмота, а за ними идет толпа любопытных детей. На одежде Рохмота были следы крови, а один из стражников нес окровавленный нож. Я вышел из дому, остановил полицейского и спросил, что случилось.
Частью от него, частью от самого Рохмота я узнал, что один из наших соседей задолжал Рохмоту за рампурский чадор[8], но отказался ему заплатить. Произошла ссора, во время которой Рохмот ударил его ножом.
Не одно ругательство Рохмот послал по адресу этого лжеца. Неожиданно с криком: «Кабуливала, эй, кабуливала!» — из дому выбежала Мини.