— Пощадите её, прошу! — слёзно вскрикнула бабушка, её отчаянный голос эхом пронёсся по площади, кажется, даже перекрикивая панический гомон толпы. — Она ведь ни в чём не виновато! Ребёнок ни в чём не виноват! Разве вы не видите, они же умирают!
В этот же миг, мама, стоявшая за спинами гвардейцев, начала медленно сползать на землю.
Я ускорил бег.
Гвардейцы нас сразу заметили и теперь в нашу сторону полетели боевые заклинания. Инесс ринулась вперёд, закрывая меня от воздушного клинка. Заклинание прилетело ей в плечо, вспоров кожаную ткань куртки, из раны хлынула кровь, но Инесс даже глазом не вздрогнула, а тут же бросилась в атаку.
Я без труда смог создать воздушное лассо, значит, зелье Кассея уже начало действовать. Этим лассо я сбил с ног нескольких гвардейцев чародеев и попутно отбил летевший в Инесс огненный шар.
Инесс быстро отреагировала и, пролетев тёмной тенью, перерезала глотки всем гвардейцем, которых я сбил с ног.
Всё смешалось в беспорядке, на который я теперь почти не обращал внимания. Всё, о чём я думал, это мама, которую срочно нужно было забрать отсюда.
Есений, привыкший прятаться за спинами других, даже не пытался защищать себя и свою семью. А ведь родовое древо Володаров самое сильно в империи. Новоиспечённый правитель Славии вместе с женщинами прятался за гвардейцами и таращил на нас с Инесс такой взгляд, что больше напоминал не властителя огромной империи, а перепуганного ребёнка
Шестерых гвардейцев, охранявших Анну Юрьевну, Есения и Елизавету быстро, практически в одиночку уложила Инесс.
Когда с охранной было покончено, Анна Юрьевна рухнула перед нами на колени и взмолилась:
— Пожалуйста, не убивайте нас! Прошу!
Есений лихорадочно сглотнул и вцепился в плечо матери, то ли пытаясь её остановить, то ли наоборот поддерживая.
— Будете нашими заложниками, — ощерилась в злой победоносной улыбке Инесс и решительно двинулась к императорской семье, попутно доставая из-за пояса знакомую цепь. Я даже не сомневался, что эта та самая цепь из запретного леса, которая удерживала сирина.
Я бросил мимолётный взгляд на площадь, где продолжалось сражение. Большинство зевак уже разбежались и теперь там остались только боевые чародеи и тёмные. И преимущество явно было не на стороне светлых, даже несмотря на пули с мёртвой ойрой.
Мама по-прежнему лежала на земле, но теперь над ней склонилась бабушка и пыталась привести её в чувства. Теперь, когда путь нам больше никто не преграждал, я кинулся к маме.
— Как она? — спросил я.
бабушка подняла на меня полные от слёз глаза:
— Ей нужно срочно в больницу.
Я не успел ей ответить.
— Яр, — настороженно привлекла моё внимание Инесс.
С другой стороны площади к нам быстро приближался ещё один отряд гвардейцев, куда больший, чем тот, с которым мы только что расправились. Во главе отряда с лицом, перекошенным от злости и взглядом, горящим решительностью и яростью, к нам спешил Великий князь Григорий.
Позади отряда мелькнуло лицо Олега, увидев меня и бабушку, он тут же оцепенел, встал как вкопанный, и не посмел двигаться дальше.
Кровожадно заулыбалась заплаканная Елизавета. Тут же воспрянул духом Есений, завидев подмогу. Его Инесс ещё не успела связать, и потому он даже попытался швырнуть в меня воздушным кулаком. Но завершить заклинание не успел, потому что графиня отреагировала быстрее, одним ударом отправив Есения на землю.
Мы с Инесс обменялись многозначительными взглядами. Перевес сил сейчас был далеко не нашей стороне. Инесс, недолго думая, бросилась к Есению, с силой запрокинула его голову и выпустила клыки:
— Приблизитесь и я его убью! — выкрикнула она.
Это заставило остановиться Григория и весь отряд.
Инесс мотнула головой, подавая мне знак. Я сразу понял, что она задумала. Здесь нам их не одолеть, но если мы сумеем увести их к площади, там у нас будет подмога и преимущество.
Я схватил конец цепочки, которой были связаны руки императрицы и Елизаветы, и протянул цепь растерянной и явно плохо соображающей бабушке.
— Держи её, — велел я.
— Это уже слишком… — в ужасе переводя взгляд с императрицы на цепь, прошептала бабушка.
— У нас нет выбора, или мы, или они, — с нажимом произнёс я.
Бабушка сглотнула, кивнула, поднялась на ноги и нерешительно забрала цепь, бросив в сторону императрицы виноватый взгляд.
Затем я поднял слабое тело матери с земли. Её грудь тяжело и лихорадочно вздымалась, она была невероятно горячей и что-то бормотала в бреду. Но главное, она ещё была жива.