Вурды тем временем практически покончили с гвардейцами. Некоторые светлые и вовсе решили бежать, позабыв и про Великого князя, и про своего молодого императора с матерью и сестрой. Которые, кстати, до сих пор были здесь на площади.
Анна Юрьевна пыталась привести в чувства Елизавету. Та таращила непонимающий взгляд перед собой, вертела головой, растерянно хмурилась. Кажется, один из чёрных сгустков чернобога угодил в Елизавету.
К ним подошла Инесс и что-то сказала, Анна Юрьевна заплакала, закивала, что-то сказала Есению, он тут же с отрешённым потерянным видом поднял сестру, и они все вместе спешно направились к дворцу.
Обычно запертые парадные ворота дворца были распахнуты настежь, не было там ни гвардейцев, ни службы безопасности, вообще никого. Сам дворец казался пустым и безжизненным, словно бы все в один миг покинули его. А над дворцом клубился чёрный густой дым. Я знал, что горит. Родовое древо Володаров.
На площади тоже всё стихло и успокоилось. Я повернулся посмотреть обстановку там, но к своему удивлению, обнаружил, что чернобог практически исчез, буквально на глазах растворяясь в воздухе. Никто его не изгнал, он уходил сам, выполнив своё предназначение. Значит, и в прошлом нам солгали, когда сказали, что это славийские чародеи загнали его обратно.
«Ты прав, — неожиданно вклинился в мою голову Кассей, — невозможно изгнать тёмного бога, если он сам того не пожелает».
«Ты как? Помощь нужна?» — я перевёл взгляд на Кассея.
Он всё ещё был закованный в камень. Пытался двигаться, но скинуть трескавшуюся на нём каменную кору не получалось, она тут же нарастала вновь.
«Пустяки, нужно просто снять с меня артефакт. Мне помогут без тебя, — сказал Кассей. — Иди лучше к матери».
Я кивнул и направился под трибуны. По пути ко мне присоединилась Инесс.
— Что будет с императорской семьёй? — спросил я.
— Если послушаются и отрекутся от престола, как обещала Анна Юрьевна, уедут из Славии, то ничего. А если нет — то придётся их убрать.
Я оглянулся на дворец, императорская семья уже скрылась из виду. Я наткнулся взглядом на мёртвое тело Олега.
— А что теперь будет с нами? — спросил я.
Не то чтобы мне был нужен ответ Инесс, скорее всего, я его задал себе самому.
Инесс не ответила, потому что в этот миг со стороны трибун раздался надсадный плачь бабушки. Сначала я было решил, что она горюет из-за смерти Олега, но тревога застучала в висках, ком подкатил к горлу и невольно перешёл на бег.
Бабушка тряслась в рыданиях, закрыв лицо руками. Зарина Дробус таращила безучастный взгляд куда-то в пустоту, она держала в руках свёрток из срезанных маминых юбок, оттуда показался маленький младенческий кулачок и забил энергично по воздуху.
— Твоя мать умирает, я не смогла её спасти, — сухим, отрешённым тоном, сообщила мне Зарина.
Я бросился к маме. Схватил её за руку, стараясь не смотреть на рану внизу живота. Её рука была такой холодной и безвольной, но пульс ещё чувствовался, пусть и слабый, но её сердце ещё билось.
— Мы должны что-то сделать, должны отправить её в больницу! — я повернулся к Инесс, вперил взгляд в её красные сапоги.
— Уже не успеть, — холодно сказала Дробус.
Инесс сострадательно свела брови к переносице, рывком присела, опустившись перед матерью на колени, выпустила клыки и прокусила себе запястье.
— Я могу её обратить, — быстро произнесла Инесс, занеся руку над головой матери.
Кровь из её вены медленно стекала и капал на иссиня-чёрные мамины волосы, но Инесс не действовала, а продолжала терпеливо ждать моего ответа.
— Это единственный способ спасти её. Тебе решать, Ярослав, — с нажимом, подгоняя меня, снова сказала Инесс.
Я замотал головой.
Больше всего на свете мне сейчас хотелось согласиться на предложение Инесс. Пусть даже мама станет вурдой, пусть будет тёмной, но она останется здесь, рядом со мной. Я очень этого хотел, но это бы было эгоистично с моей стороны. Я не мог с ней так поступить.
Я вцепился обеими руками в мамину руку, обессилено уткнулся лбом в её холодные пальцы, прислушиваясь к слабым толчкам пульса в венах.
Если она станет вурдой, ей навсегда закроется путь в мир предков. А значит, мама никогда не воссоединится с отцом. Вурды попадают после смерти в Навь. Мама бы этого не хотела. Мама бы предпочла умереть. Я знал это. Я был уверен в этом. Я не посмел дать согласие на то, чтобы её обратили в вурду.