— Здравствуй, Ярослав, — мрачно приветствовал меня Родомир.
— Здравствуй, князь Григанский, — я был спокоен и доволен.
Про себя отметил, что Григанский ни капли не нервничает. Хотя толку нервничать, когда уже всё заведомо известно.
— Прежде чем войдём в это здание, — Родомир слегка поморщился, окинув брезгливым взглядом продолговатое здание следственного отдела, — я бы хотел кое-что обсудить на берегу.
Я вопросительно уставился на него, чувствуя подвох. Уж слишком он спокоен.
— Ты знаешь, чем закончится допрос, — продолжил Григанский, — я могу и сейчас тебе признаться в своей вине. Да, я так поступил. И я не собираюсь оправдываться. Я считаю, что сделал всё правильно, и мне плевать, что вы Гарваны об этом думаете. Но вот закон и общество, конечно же, не думают, как я. А вот здесь мне уже не плевать.
Родомир сделал паузу, явно подбирая слова. За всё это время он ни разу не взглянул на меня, смотрел куда-то вверх и в сторону, было видно, что то, что он говорил, ему было неприятно произносить вслух.
— Что ты хочешь? — довольно грубо поторопил его я.
— Я хочу договориться, — наконец, посмотрел он на меня.
— Мы не договоримся, — оскалился я и замотал головой. — Чтобы ты там не придумал, я заставлю тебя ответить по закону.
— Подожди, — скривился Родомир, — ты ведь даже не выслушал моё предложение.
Я тяжело вздохнул и с вопросительным недовольством уставился на него:
— Допроса всё равно не получится избежать.
— Это я понимаю, — спокойно кивнул Родомир. — Как и понимаю, чем это всё обернётся. Но я хочу предложить тебе сделку. Ты и твоя семья не станет распространяться о дуэли, не станете болтать о том, что произойдёт на допросе, и вы не станете оглашать вердикт судьи. Это останется в секрете. А я, — Родомир растянул рот в недовольной ухмылке, — а я вам за это щедро заплачу. В два раза больше, чем назначит суд.
Я уставил на него жёсткий взгляд.
— Предлагаешь оставить Глеба Быстрицкого козлом отпущения?
Видя, что мне эта идея категорически не нравится, Родомир торопливо добавил:
— Быстрицкие тоже получат компенсацию. Этого хватит покрыть все их долги, а также оплатить обучение Глеба.
— Какое обучение? После этого инцидента его даже в боевую академию не возьмут! Кому нужен ученик преступник? Зачем Славийской армии такой боец? Ты своим поступком запятнал его репутацию навеки. Неужели ты не понимаешь?
— Кому какое дело до репутации каких-то обнищавших графов? — надменно скривился Родомир. — Тебе вот какое дело, что с ним будет? Он тебя не слишком то жалел, когда я попросил притвориться тобой и сделать всё это. Я тебе предлагаю деньги, Ярослав. И немалые деньги. Насколько я знаю, дела у твоей семьи идут не очень хорошо, а после смерти отца наверняка и вовсе стало худо…
— Мы не нуждаемся в деньгах, — чеканя каждое слово, зло произнёс я.
Родомир такого ответа явно не ожидал и теперь в замешательстве смотрел, очевидно, придумывая, как бы меня переубедить. Но я решил сразу ему дать понять, чтобы даже не надеялся.
— Тебе придётся ответить по закону, Родомир, — категорично сказал я. — И тебе не избежать наказания. Идём!
Я уже было развернулся, намереваясь войти в здание, как Родомир вдруг заохал:
— Ой, что-то мне нехорошо! Сердце… сердце болит! Мне нужен врач!
Я резко развернулся. Родомир, довольно неуклюже опираясь на трость, сползал на землю, хватаясь за грудь и изображая припадок. Я прекрасно понимал ход его мыслей. Не удалось подкупить, значит нужно выиграть время — отложить допрос и придумать что-то другое. Не слишком разумный план. И это меня начало откровенно раздражать.
Я схватил его за грудки, рывком поднимая на ноги так, чтобы его мерзкое лицо было напротив.
— Мы не будем переносить допрос, хоть сдохни ты на нём, — сказал я. — Ты поклялся на роду выполнить условия. Так выполняй же! Или из-за своей сраной гордыни собираешься лишить силы весь свой род?
Григанский-старший застыл, в недоумении уставившись на меня. Я отпустил его, а он так и завис в полуприседе на трости. Он явно не ожидал, что я умею так жёстко говорить, и теперь смотрел с такой недоверчивостью, словно бы не верил, что я всерьёз произнёс это вслух.
— Или ты сейчас войдёшь сам, или я затащу тебя в комнату допроса силком, — с холодной угрозой сообщил я.
Григанский опасливо покосился на тетраход, видимо, раздумывая, сможет ли защитить его водитель от меня.