Я продолжал вести себя невозмутимо и делать вид, что меня нисколько не злит происходящее. Но вскоре и императорских отпрысков, и их папеньку ждёт разочарование. В этот раз я не собирался развлекать публику оборотничеством. Я князь Варганы, а не какой-то шут. И если раньше бы я смиренно исполнил желание Его Величества, то сейчас меня подобное отношение откровенно бесило.
Тем временем мы дошли до широкой каменной башни. Я хорошо знал эту башню, которую называют питомником. В самой башне при прошлом императоре Алексее жил Змей Горыныч. Но змей умер от старости задолго до моего рождения, а молодого решили не забирать из запретного леса. Тот уже был привыкшей к жизни в лесу и к относительной свободе, и держать его во дворце столицы с миллионом населения было просто небезопасно.
Под самой башней находились катакомбы, в которых императорская семья держала разных редких диковинных существ, которым даже в запретном лесу было оставаться небезопасно. Михаил любил хвастаться волшебным зверьём, водил сюда высокопоставленных иноземных гостей, демонстрируя последних в мире единорогов, маленьких крылатых существ, похожих на людей, привезённых когда-то с далёких земель, которые теперь принадлежат Метрополии. Сейчас питомник, конечно, заметно обеднел. А раньше здесь были и жар-птицы, и лешие, и кикиморы, несколько мавок жили в большом бассейне, водяные и даже болотный чёрт, коих на воле не видели уже полтысячи лет.
Двое гвардейцев, охранявших башню и откровенно скучавших, вмиг выпрямились по струнке, приветствуя нас.
— Откройте нам, — велел Есений, и один из гвардейцев тут же принялся исполнять.
Очевидно, запрет ходить в питомник, существовал только для императорских детей, а гвардейцев об этом уведомлять не стали. Значит, не такой уж и запрет. И мне это показалось странным.
Мы вошли в башню, внутри было пусто, как, впрочем, и всегда. Высокие стены в десять метров почти под самым потолком узкие окна, опоясывающие башню. Массивные ойра-фонари висели на тяжёлых цепях, сейчас они были погашены и в башне царил полумрак. В другом конце помещения возвышалась стена, отгораживающая вход в сам подземный питомник.
Мы направились туда, Есений тут же создал светоносный шар, его примеру последовала и Елизавета.
Императорские отпрыски шли впереди, а мы с Андреем немного отстали.
— О чём они говорят? — шёпотом спросил брат. — Почему ты будешь сражаться с василиском? Почему ничего не рассказал?
— Я и сам только недавно узнал. И ни с каким чудищем я сражаться не буду.
— М? Что вы там шушукаетесь? — недовольно скривился Есений, оборачиваясь к нам.
— Да мы так, ничего такого, — поспешил ответить Андрей и с тревогой покосился на меня.
Мы спустились по каменным ступеням, Есений навалился на дверь, и она с протяжным скрипом отворилась. Оттуда повеяло запахом свежего сена, навоза и немного сыростью.
Первыми нас встретили два красивых единорога — самка и самец. Они были в загоне, беззаботно жевали сено. Их серебристые рога отражали свет светоносных шаров, как и серебристая с блестящим отливом шерсть. Я погладил одного по холке, он одарил меня мудрыми светящимися во тьме взглядом. Этим двоим предстоит воспроизвести на свет ещё трёх жеребят и благодаря этому спасти свой вид от вымирания.
Андрей тоже слегка завис, разглядывая чудесных зверей. После загона единорогов пустовало несколько клеток, затем в одной из клеток скучающе возлегал саблезубый тигр, его нарочно отсадили подальше от парнокопытных рогатых. В клетке дальше, окутанной густой паутиной, устроилось несколько мохнатых арахнидов размерами с кабана, в народе их называют худолихи. Пока их практически всех не перебили, эти твари любили забираться в деревни и воровать скот.
Фей здесь сегодня не было, Анна Юрьевна любила их забирать в оранжерею, эти маленькие существа очень любили растения и свет, а здесь во тьме и сырости они чахли. Но Михаил Алексеевич всё переживал, что, напитавшись солнечным светом, они обретут волшебство и сбегут, поэтому большую часть своей жизни маленькие крылаты люди проводили здесь.
А дальше я увидел того, кого приготовил для меня император. В этот раз он выбрал не чудовище из запретного леса, а противника куда сильнее. Трёхметровое существо похожее одновременно и на птицу, и на змею. Массивный хвост обвивал птичьи чешуйчатые мощные лапы с крепкими острыми когтями, голые тёмно-зелёные крылья, как у летучей мыши и крепкое туловище, которое продолжала длинная гибкая шея. Самым уродливым и нелепым в этом существе была голова: похожая на петушиную с гребешком и бородой, но куда больше и клюв острый, изогнутый, как у ястреба.