— Почему вы решили начать войну сейчас? — спросил я, понимая, что вопрос прозвучал не так, как должен был.
— Потому что Метрополия совершила уже несколько попыток покушения на род Володаров, а сейчас, по нашим предположениям, готовит масштабную диверсию в Китежграде. Это может нам обойтись слишком дорого. Чернокнижники, с которыми вам не повезло лично познакомиться, князь, они снова продолжают свой круг призыва. Мы точно знаем, что они подосланы врагом. И если они закончат свой круг, у нас не будет выбора, как только объявить войну Метрополии.
Я буквально чувствовал, что он что-то недосказывает. Но зато теперь я получил ответ, почему во дворце так много охраны.
— Что за диверсия, разве мы не можем её остановить, если нам о ней известно? — спросил я.
— К сожалению, нет, — развёл руками император. — Мы не знаем, когда и где это произойдёт, хотя и бросили все силы на то, чтобы это остановить. И мы больше не можем ждать и терпеть происходящее. Враг пытается подорвать наши устои, разрушить империю изнутри, расколоть общество и посеять раздор среди знатных. Мы не можем им этого позволить. Не можем ждать, когда уже что-то изменить будет невозможно. Мы должны начать наступление как можно скорее. И для этого нам нужна ваша помощь.
— Наш источник, — холодно поправил я его.
— Именно, — спокойно согласился Михаил Алексеевич.
— И когда вы собираетесь напасть? — спросил я, покосившись на генерал-фельдмаршала Горидольского.
Тот смотрел холодно и спокойно, а вот министр чародейства Тарасов глаза отвёл. Ясно, не все советники поддерживают идею Его Величества. Но оно и понятно, мало кому радостно осознавать, что впереди нас ждёт долгая, затяжная война, которая сильно ударит и по всем сферам развития государства и затронет каждого без исключения.
— В первый день осени, через четыре месяца, — сообщил Михаил Алексеевич. — И к тому времени у нас должно быть всё готово.
— И что требуется от нас? — деликатно вмешалась бабушка, хотя мне ответ не нужен был.
По законам военного времени император может использовать любые ресурсы, любое имущество, которое находится на территории империи. В том числе и полностью отобрать у нас источник мёртвой ойры, чтобы создавать оружие. Ни о какой прибыли в таком случае речи быть не может, наш источник выжмут до последней капли под предлогом защиты народа Славийского. И да, мёртвой ойры в Хорице хватило бы, чтобы обеспечить оружием каждого славийского вояку от мала до велика. И император наверняка уверен, что в таком случае, наши шансы выиграть эту войну очень велики. Вот только метрополийские войска за годы захватчиских колониальных миссий обучены куда лучше наших, да и вооружены они ничуть не хуже даже без мёртвой ойры. Нельзя предугадать, чем закончится война.
Но в одном я был уверен наверняка, каким бы ни был исход войны, он заведомо провальный для нас. Потому что когда закончится война, мы останемся ни с чем. И даже если Славия одержит победу, нет никаких гарантий, что Володары возместят нам убытки в полной мере.
— Мы хотим начать добывать мёртвую ойру как можно скорее, — уверенно заявил Михаил Алексеевич, словно уже всё было решено. — Григорий составил план и смету расходов, и по нашим подсчётам, мы сможем начать её добывать уже через две недели.
Нет, я не верил в то, что император готов затеять войну только ради нашего источника. Это глупо. Но само наличие источника весьма повлияло на его решение. Почему же в прошлом война началась намного позже? Источник ведь достался Вулпесам, но это всё равно ничего не меняло. Дело не в источнике, что-то другое произошло. Я что-то изменил.
— Мы готовы сами начать добывать ойру уже на следующей неделе, — уверенно сказал я. — Помощь нам не нужна. Всё будет выполнено в срок. Мы сами со всем способны справиться.
Михаил и Григорий одновременно скептично усмехнулись.
— Дорогой мой, Ярослав Игоревич, — снисходительно начал император, — вы мальчишка. Весьма амбициозный и самоуверенный, стоит вам отдать должное, но всё же мальчишка. При всей моей симпатии к вам и уважении к вашей семье, мы не можем вам позволить заниматься столь важным государственным делом. На кону наша победа над метрополийским врагом, на кону благополучие всей Славии. Вы это понимаете?
Говорил он со мной даже не как с несмышлёным подростком, а как с умственно отсталым. Это очень злило: его давление, его снисходительность и решимость отстранить нас от дел. Он ведь даже мысли не допускал, что мы можем не согласиться.