Тем временем Зарина Дробус уже с хмурым видом изучала карты Александры: первая — призрак, вторая — плачущая на берегу мавка, и последняя — ворон, сидящий на черепе.
— У-у-у-у, моя дорогая княжна, — тревожно протянула Дробус, — вижу большую беду, горе, страх. Несчастья и тяжёлая жизнь тебя ждёт, полная лишений. Очень непростая жизнь.
Александра перепугано округлила глаза, потом покосилась на меня.
— Глупости это всё, — рассердился я, схватив княжну за руку, — идём отсюда.
Никогда не любил эти чёртовы гадания, потому что никакой от них практической пользы нет. Вся их задача только подарить ложную надежду или напугать до трясучки. Вот и сейчас, на кой чёрт Зарина напугала княжну? Какая бы там, карта не выпала, могла и солгать. Должна же понимать, что юным впечатлительным девицам подобное говорить нельзя.
— Нужно быть осторожнее, — бросила нам в спину Дробус. — Нам всем нужно быть осторожнее.
Видя, что Александра всё ещё не может прийти в себя от услышанного, я сказал:
— Не бери в голову, это всё чушь. Дробус перебрала с вином, вот и несёт ахинею.
— А если это правда? — слабым голосом спросила Александра и подняла на меня полные слёз глаза.
— Неправда, — резко отчеканил я. — Тёмные всегда такие. Им приносят удовольствия чужие страдания.
— Но тебе ведь она сказала другое…
— Знала, что меня подобным не проймёшь.
Александра судорожно вздохнула, утёрла слёзы и нерешительно улыбнулась.
— Да, наверное, вы правы, Ярослав. Зарина Дробус всегда была странной, а из-за вина и вовсе…
Александра недоговорила, потупила взгляд.
Княжна что-то рассказывала и вела меня в сторону веселящихся парней и девушек у кострища, а я её практически не слушал. Тревога продолжала наваливаться на меня всё сильнее, и я никак не мог понять, в чём причина.
— У тебя случайно нет зеркала связи? — перебив её на середине рассказа, спросил я.
Александра озадаченно качнула головой.
— Нет, у нас у всех ведь забрали. Что-то случилось, Ярослав?
— Да нет. Просто домой хотел позвонить матери. Как-то неспокойно на душе. Она беременна, вот и переживаю. Может, знаешь, где можно взять зеркало?
— Не знаю, — озадаченно пожала она плечами. — Если Никифор Жакович их отобрал, наверное, это непросто так. А знаешь, что? Я видела утром у отца зеркало связи. После гуляний можем его попросить, и мне кажется, тебе он точно не откажет в звонке. И знаешь, мне кажется, тебе не о чем переживать, уверена, с твоей мамой всё в порядке.
Неожиданно лицо Александры просияло от радости, и она даже подпрыгнула на месте:
— Смотри, сейчас Зиму будут сжигать! Идём скорее!
Не дав мне опомниться, она потащила меня к чучелу Зимы. Туда уже начали неспешно стекаться остальные гости. А император и императрица готовились к ритуалу сожжения.
— У тебя всё в порядке? — спросила неожиданно оказавшаяся рядом бабушка.
В ответ я кивнул.
— А у тебя?
— Да, — кивнула она и принялась озираться, выискивая взглядом кого-то. Найдя Олега и Святослава, она поманила их, Андрей развесёлый и раскрасневшийся тоже подошёл к нам.
А вот Александра отошла к Великому князю и что-то ему нашёптывала. Наверное, что-то хорошее, потому что Григорий одобрительно усмехался.
— Император с тобой больше не говорил о чудище? — спросила бабушка.
— Нет, — качнул я головой, — мы сегодня с ним вообще не разговаривали.
— И мне не довелось, — вздохнула бабушка. — Но, может, это и к лучшему.
К тому времени все гости уже собрались вокруг чучела и воцарилась тишина. Все ждали, когда император начнёт традиционную торжественную речь напутствия на новое лето.
Но император хитро щурил глаза, усмехался и молчал, а Анна Юрьевна настороженно косилась на супруга. Пауза длилась слишком долго. Это вызвало замешательство у всех присутствующих, пронеслись шепотки в толпе.
— Михаил Алексеевич, — сдержанно улыбнулась императрица, — ну, начинайте же.
— Вы начинайте, — улыбнулся ей в ответ император.
Несколько секунд Анна Юрьевна озадаченно смотрела на супруга. Да и всех гостей такое поведение Его Величества удивило. Никогда на моей памяти Михаил Алексеевич не отказывал гостям в торжественной речи. Я не смог не обратить внимания и на Великого князя. Тот заметно нервничал и сверлил императора взглядом, явно не понимая, что ему взбрело в голову.
Анна Юрьевна быстро взяла себя в руки и, одарив всех одной из самых своих очаровательных улыбок, негромким, мелодичным, приятным голосом произнесла: