Согласие узнать истину о себе и своей жизни становится, таким образом, условием познания Христа и путем, ведущим к живой вере. Всякий же человек, живущий верой, естественно отказывается от себялюбия и вверяется Наставнику Христу. Это и есть обращение.
Покайся! Покаяться — значит просто, без всяких сомнений, обратить весь свой ум к Богу. А это уже молитва. И здесь мы можем быть уверены, что слова Христа: «Просите и дастся вам» безусловно сбудутся. Ведь что такое молитва? Молитва не в словах, не в сложенных руках, не в преклоненных коленях и не в тяжких воздыханиях. Молитва — это жаждущая Бога душа человеческая, распахнутая навстречу Ему. Молитвой достигается взаимная связь, двусторонняя беседа Бога и человека. Такая молитва необходима для самого существования человека. Поэтому Павел и говорил фес-салоникийцам: «Непрестанно молитесь». Сам Спаситель сказал ученикам притчу, что «должно всегда молиться и не унывать» (Лук. 18,1).
Сложив на груди беспокойные руки, человек забывает о своих трудах и заботах, отвлекается от докучающих мыслей и сосредотачивается на сути молитвы. Сложенные руки и закрытые глаза помогают уму отогнать суету и найти покой.
Они же, сложенные наши руки, олицетворяют ту духовную связь, через которую людям дано усваивать Божественные откровения и вступать в несомненные и глубочайшие отношения с Истиной.
Всемогущий Бог держит наши руки в Своей могучей отцовской руке. И, окончательно уверясь в Господней поддержке, люди смелее протягивают руки свои на помощь тем, кто в ней нуждается.
Обыкновенно люди придерживаются определенных часов молитвы, когда им особенно удобно успокоиться и собраться с мыслями. Но это не значит, что невозможно вступить в общение с Богом в пути или в автобусе, в конторе, школе и на любом другом рабочем месте.
Для некоторых людей молитва может стать поводом к замешательству. Они чувствуют свою незначительность по сравнению с теми, кто имеет отвагу помолиться в собрании. Но ведь истинность молитвы не зависит от наших, так сказать, успехов. Даже нескладная молитва, едва отличимая от бессловесного сердечного стона, угоднее Богу, чем самое благочестивое краснобайство в храме.
Павел пишет в послании Римлянам (8,26—27): «Также и Дух подкрепляет (нас) в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией». Апостол уверяет нас, что незачем тревожиться о словесной оболочке наших молитв. Ведь Сам Триединый Бог — Отец, Сын и Святой Дух — укрепляет и облагораживает всякую истинную молитву, вознесенную от чистого и смиренного сердца.
Невозможно за один день научиться играть на рояле. То же относится и ко всему вышесказанному, и здесь мы снова можем поучиться у исследователей и ученых. Что вышло бы, если бы Эдисон взялся создавать электрическую лампу, а Мария Кюри попыталась бы открыть радий? — Скорее всего, ничего не вышло бы. Так в чем же секрет их достижений? — В непрестанных попытках, новых усилиях, повторных опытах, и так до самого успеха, который всегда — неожиданность. «И взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим. И буду Я найден вами, говорит Господь, и возвращу вас из плена и соберу вас из всех народов и из всех мест, куда Я изгнал вас, говорит Господь, и возвращу вас в то место, откуда переселил вас» (Иер. 29,13—14).
Пятьдесят два года назад я провел такой опыт — попытался уверовать, и Бог открылся мне и стал действующей силой моей жизни. Все началось с того, что я слушал чье-то выступление. Меня не занимал ни текст, ни голос оратора. Но вдруг случилось что-то необыкновенное. Кто-то как бы коснулся моей души, кто-то как бы окликнул меня — и во мне возникло незнакомое прежде чувство. Меня охватила смутная тоска по чему-то неизвестному, неопределенному, но присущему многим из тех, кого я встречал в этом собрании. Тоска все усиливалась и усиливалась. Я пробовал молиться, но не находил облегчения. Шли дни и недели. Я порой примечал, что во мне что-то растет и зреет, само собой, без моего участия.
Я всегда был реалистом и недолюбливал готовы^ объяснения. При этом я был молод, смел и не имел' никаких предубеждений против новизны. А мнения моих одноклассников меня не смущали.