— Вета, побойся Велиса, — Эдрин снова озадаченно смотрел на меня, — да какой же купец погрузит свой товар на корабль без запечатывания? Печать, конечно, бывает разная, но уж защита от сырости и плавучесть входит в нее однозначно.
— Да, а еще накладывают временную печать. Лет на десять, а то и побольше. Тогда тот, кто найдет товар, не сможет его открыть, пока печать не сойдёт. Вот мои достопочтенные предки и устроили в скалах, подальше от любопытных глаз, потайной схрон. Да ещё и запретили своим подданным даже приближаться к этому месту, — попытался Яр продолжить свой рассказ, но мне же надо было срочно получить разъяснения по непонятным мне вопросам!
— То есть, это получается, что если я хочу переправить свой товар морем, то я нанимаю мага и запечатываю, то есть заколдовываю свой груз от сырости, чтобы не утонул и…
— …чтобы не украли, — закончил за меня Яр. — Если такой ящик вскрыть, то и Велис, и хозяин товара узнают, что ящик найден и вскрыт. А еще может и руку оторвать, а то, и вовсе — сглаз наложить. И будешь медленно умирать страшной смерть. Но это, если в грузе есть магические или дорогие вещи.
— И тогда, как я понимаю, у вора начнутся проблемы, — не унималась я, — а вот у твоих предков проблем с присвоением чужого товара не было.
— Да, уж, осторожности им было не занимать. Говоря по секрету, в запасниках моего папочки до сих пор лежит пара сундуков, запечатанных на сто лет.
— Вот это да! — присвистнул Эдрин, — интересно получается…
— Очень. И длилось это столетиями. Отсюда и богатство рода. Только я про все это узнал совершенно случайно, просто подслушал однажды. И отец даже не знает, что я в курсе его незаконных делишек, а то нашёл бы способ со мной расправиться.
— А если твой отец такой богатый, то почему он твою учёбу не оплатил? — опять полезла я с расспросами.
Яр вздохнул. Было видно, что рассказывать о своем детстве ему не очень хочется, но, всё-таки вино и внимание слушателей взяли своё, и Яр продолжил свой рассказ.
— У моего папаши, кроме взлома сундуков с товаром, и склонности к любовным похождениям, есть еще одна премерзейшая привычка — поиздеваться над слабым. Как только его очередному отпрыску исполнялось семь лет, того забирали от матери, и начинали воспитывать «как настоящего мужчину». А заключалось это в том, что его сажали за обеденный стол, где сидели остальные сыновья. Двое старших, наследники, обычно сидели за столом папаши, а остальные за отдельным столом.
— Это почему? — опять не удержалась я.
— Сейчас узнаешь, — Яр улыбнулся, подлил всем вина и продолжил.
— Представьте — стол, на него ставили котелок с кашей, и кучкой кидали ложки. По сигналу отца можно было брать ложку и начинать есть. А если схватишь ложку раньше — сидишь без еды день или два, в зависимости от папочкиного настроения. Нас за столом человек семь — восемь. По команде все хватают ложки, а я маленький был до середины стола, где котелок стоял, едва дотягивался. Пока я эту ложку схвачу, да на ноги на лавке встану, да смогу каши черпануть — котелок уже пустой. На обед суп. Тут, правда, по ломтю хлеба на каждого приходилось. Так я сначала хлеб схвачу, а потом пробую ложкой к котелку дотянуться. А то ведь супа может и не достаться. К тому же, кто-нибудь обязательно меня под локоть толкнет, суп и прольется. У меня в животе пусто, а отец хохочет. Если бы мать не подкармливала меня тайком, я бы сдох, наверное. Только, кто-то из служанок донес. Отец тогда мать на целую луну в спальне под стражу посадил. На хлеб и воду.
А после этого новую забаву придумал. То хлеба меньше даст, чтоб мы из-за него передрались, то ложек меньше, чем едоков прикажет положить. Не успел схватить ложку сидишь голодный. А отец довольный снова гогочет.
— И как ты выжил? — с ужасом представила я, дерущихся из-за еды детей.
— Мать как-то смогла написать своему отцу, моему деду, и тот приехал, забрал меня, вроде как в гости. Там я прожил почти два года. Научился читать, писать, этике, даже философии. Само собой, на мечах биться. А вот магии он меня так и не смог научить. Видать глубоко во мне она была схоронена, хотя, занимались мы с ним регулярно. А потом дед умер, и его старший сын, мой дядя, отправил меня назад к отцу. Но я уже был не тем заморышем, каким впервые сел за общий стол. Да и побаиваться меня стали.
— Это почему?
— Это было в тот день, когда меня привезли назад, в этот ад. Сели мы за стол. Ждем, когда папаша ложку возьмёт, и из своей тарелки зачерпнёт. Это была команда, что все могут начинать есть. Братцы мои ложки быстренько похватали, а мне ложки не досталось. Папаша издевательски так расхохотался, да ещё и пальцем в мою сторону тычет. И вот тут я так разозлился на этого тупого болвана за весь этот ад, что всё во мне аж закипело. Ведь денег у него полно, можно же нормально жить, как все живут, как у дедушки жили. Я сам не помню, как это у меня получилось, а только котелок с кашей, что стоял на противоположном от меня краю стола, взлетел и врезался в спинку кресла, как раз над башкой папаши, только черепки вниз посыпались, да каша брызгами по залу разлетелась. Никогда не забуду глаза Эрма-Эра, когда он смотрел на меня. В них был страх. Я же никогда до этого не проявлял свои магические способности, а ещё точнее — их у меня никогда не было. Впрочем, как и у всех мужчин в нашем роду. Даже штатного мага в нашем замке не было. Папочка опасался, что он выдаст Велису его делишки с товаром. А тут я такое отчебучил. Все смотрели на меня, пооткрывав рты. Правда, больше у меня таких магических фокусов долго не случалось. Но кто об этом знал? Вероятно, этим взмахом я опустошил на тот момент весь свой магический ресурс. Но, по крайней мере, больше меня никто не задирал.