Мы оказались в восточной части города, на окраине.
Пришли к водоему, и сели на невысокие бортики возле высокого берега.
Сев на каменные ограждения, Эрик устремил свой взгляд куда-то вперёд, на восток другого берега, где могли оказаться и другие красоты, но отсюда ничего невозможно разглядеть, слишком далеко.
— Эм... только те, кому двадцать пять могут преподавать в академии? — Я решилась заговорить, после долгого молчания.
Я последовала его примеру и тоже села на вполне пригодный, как скамья, бортик.
— С чего ты взяла, что только в двадцать пять? — сам задал вопрос, глянув на меня с улыбкой.
— Ну... Тебе же столько?..
Он усмехнулся.
А в моего голове мелькнула мысль: «А ему идет улыбка!»
— Мне двадцать четыре, Эшли, — исправил моё заблуждение. — И нет ограничения, преподавать можно и в двадцать, главное иметь образование самому.
— Оу, я не знала. Видимо, меня дезинформировали.
— Хм! — протянул он, снова взглянув на меня.
В его глаза плясало веселье.
— Интересно. А какого рода информацию ты получила?
— Мне сказали, что тебе двадцать пять лет, вот я и сделала выводы...
Эрик не прекращал улыбаться.
— Значит, ты интересовалась мной? Не академией?
Нарочито нахмурил свой лоб, сдерживая улыбку, а я разнервничалась, под таким внимательным взглядом.
Ведь я практически призналась в том, что он нравиться мне.
Боже. Как же неловко.
— Да, — испытывая неловкость, протянула я. — Было дело.
Мои глаза бегали где угодно, но только не на его лице.
— Эш, твой интерес не должен тебя смущать, — проговорил он, чем заставил меня, взглянуть на себя.
На его красивых губах блуждала легкая улыбка, отчего он становился ещё привлекательней в моих глазах.
— Тебе идет улыбка, — вырвалось из моего рта, помимо моей воли.
И тут же, снова опустила свой взгляд. Стало совсем не по себе.
Подумает ещё, что я заигрываю я ним. А я так не умею. Не хочу.
— Прости, ...я...не в том смысле, — стала нервно объяснять.
— В общем, я не состою в твоем фан-клубе! Вот!
Теперь, когда выговорила эти слова, я более или менее, могла расслабиться в его обществе, хотя признаюсь, не верила, что Эрик поведется на моё враньё.
— О! Фан-клуб! — засмеялся он. — Есть такие заведения?!
Он издевался, отчего на моем лице появилась смущенная улыбка.
Но я не поняла, говорил ли он всерьез, или шутил.
Он же должен был знать о тех девчонках, кто спит и видит его рядом с собой.
Эрик учится и живёт в стенах академии дольше меня, я даже не знаю насколько, и не может быть, чтоб он не был в курсе происходящего внутри.
Желая сменить эту неловкую тему, я задала ему вопрос.
— Я хотела бы узнать, если ты конечно не против рассказать? Когда ты приехал в академию?
Он задумался, перестав улыбаться, и мне даже казалось, что возможно, мой вопрос останется без ответа, но Эрик удивил меня.
— Это было очень давно, Эшли.
Я был совсем маленьким.
Его ответ поражает, ведь по идее, в академию принимают лет с пятнадцати.
— Но как это возможно?
— Академия делает исключения для детей сирот, которые потеряли все. Я оказался одним из них.
— Одним? Значит, есть и другие?
Он кивнул.
— Да, Кларки. Они ведь тоже стали сиротами, когда были совсем ещё малы.
Упоминание о Кайле Кларке привносит в мою душу прежнюю тревожность, напоминая мне о нашей сегодняшней стычке.
— Они тоже?
Эрик снова кивнул.
— Их родители были убиты!
Бог мой! — хочется мне вздохнуть, но я сдержала себе.
Даже такой надменный грубиян как Кайл, оказывается видал в жизни много плохого.
Не представляю, как бы я чувствовала себя, будь на его месте.
Решив, что разговор о фанатках парней, все же веселей, решаю вернуться к нему.
— Кстати, даже Кайл знает о своих поклонницах, как ты можешь не знать о существовании своих?
— Не знаю, — улыбнувшись, подыграл мне. — Наверно, я не интересуюсь всеми этими девчачьими штучками, как подцепить симпатичного парня, охмурить его, получить свой первый сексуальный опыт в руках препода.
Эрик перестал улыбаться и посмотрел вперед.
На том берегу, появились люди и он смотрел именно на них.
— Пошли отсюда, — неожиданно сказал он, вставая со своего места.
Эрик взял меня за руку и помог подняться. — Нам лучше вернуться в академию.
Мне показалось, что в его голосе появилась тревога, но видя его странное состояние, не стала лезть с расспросами, а смиренно подчинилась.