- Руки! - повторил детина и снова ударил Алексея.
- Кончай! Больно же, - невольно вырвалось у парня.
- Чего-чего?
Выразительно сплюнув, Алексей демонстративно поднял руки над головой. Но милиционеру этот плевок явно не понравился. Он размахнулся от души и ударил парня прямо по голове. Мгновенно наступила темнота, уши заложило оглушительным свистом. Алексей закрыл глаза и рухнул на землю.
Глава 6
Отец Влас.
1.
"Жениться нужно на сироте", - справедливо заметил классик. После четырех лет совместной жизни с последней, уже третьей по счету, женой Сурков был полностью с ним согласен.
- Причем сирота должна быть круглой! - проворчал он, прислушиваясь к затихающим шагам своей тещи.
Только что теща в миллионный раз напомнила ему, что нужно сходить в магазин за креветками. Она, видите ли, ко дню рождения дочери хочет сделать ее любимый чешский пирог. А о том, что через двадцать минут начнется футбол, она подумал?
- Я целую неделю ждал этого матча! - воскликнул Сурков.
Но воскликнул шепотом, чтобы, не дай бог, не услышали. Если услышат, то такое начнется! Домашняя лесопилка с двумя ржавыми пилами - одна тещина, другая жены... Сурков передернул плечами. Нет, лучше об этом не думать. Лучше подчиниться. Черт с ними, со всеми этими бабами!
Он вообще по жизни человек был тихий и мирный, и даже то, что Сурков состоял сотрудником АНБ, не наложило на него отпечаток геройства. Он никогда не принадлежал к тем, кто бегает с автоматом наперевес или поджидает врага в укромной засаде, любовно поглаживая пистолет с глушителем. Нет, этого Сурков не то, чтобы не любил - просто терпеть не мог! Вот тихие, долгие, заморачивающие допросы - это его стихия. Или наблюдать за "объектом" (желательно в хорошем ресторане) - это тоже его. В крайнем случае можно немного побывать "топтуном"* (* Человек, ведущий наружное наблюдение). Начальство это знало и старалось использовать Суркова, так сказать, в мирных целях.
Поняв, что от похода в магазин не отвертеться, он быстро собрался, надел на ноги видавшие виды кроссовки и поспешил в супермаркет, который находился в двух шагах от его дома. Выйдя из подъезда, Сурков привычно поднял воротник куртки. Холодный ветер с Невы принес сырость, а известная вечерняя питерская прохлада пронизывала тело до самых костей. Он сделал несколько шагов, пересек насквозь крохотный колодец дворика, вошел в арку. И вдруг замер. Прямо перед ним возвышались две атлетические фигуры в длинных темных плащах.
Будучи человеком невысоким, Сурков особенно остро реагировал на тех, кто был выше его ростом - особенно это касалось женщин - и сейчас он сразу же почувствовал, как от незнакомцев исходит скрытая угроза.
Сурков инстинктивно почувствовал, что они поджидают именно его.
Один из незнакомцев шагнул вперед, узкая полоска от освещенного окна легла на его лицо, и Сурков сразу же узнал его. Это был Лохматый, верный помощник отца Власа.
- Привет! - испуганно пискнул Сурков.
Лохматый не ответил на приветствие. Лишь презрительно сощурился и коротко рявкнул:
- Руку!
- Что?
- Я говорю - руку! - и сам протянул вперед правую ладонь, словно хотел поздороваться.
Удивленный Сурков протянул в ответ свою руку. Он явно не понимал, что от него хотят. Лохматый цепко схватил его потную от страха ладонь, крепко сжал ее и вдруг неуловимым приемом с хрустом вывернул руку Суркова таким образом, что тот от неожиданности присел и вскрикнул от резкой боли.
- Вы чего?
- Закрой ему рот, - процедил второй.
Кивнув, Лохматый ударил Суркова по ногам - тот упал на колени, правая рука по-прежнему вывернута до отказа и заведена так высоко, что кажется - еще немного, и сустав выскочит из гнезда. Лохматый, не мешкая, достал из кармана кусок специального липкого пластыря, размахнулся и запечатал Суркову рот.
- Готово! - сообщил он.
Его напарник заголил вытянутую руку Суркова, на которой уже вспухли от напряжения вены. Вынул шприц, прыснул темной жидкостью и аккуратно ввел иглу в вену... Почувствовав боль, Сурков невольно дернулся, его глаза расширились от ужаса.
- Тихо, тихо, - приказал напарник Лохматого. - А то игла сломается.
- И больно будет! - коротко хохотнул Лохматый.
- Терпи... Сейчас... Еще немножко... Все!
Он резко выдернул иглу из вены.
- Отпусти его...
Лохматый выпустил руку Суркова, схватил за шкирку своей лапищей, приподнял и поставил на ноги. Неловко потоптавшись, Сурков развернулся, на его лице застыло выражение страха и покорности. Лохматый пощелкал пальцами у него перед глазами, потом несильно ударил пару раз по щекам. Сурков помотал головой.
- Оставь его, - сказал второй, - сейчас придет в себя.
- Пошли.
Еще раз криво усмехнувшись, Лохматый сдернул пластырь, освобождая Суркову рот. Тот несколько раз жадно глотнул, словно ему не хватало воздуха. Глаза у Суркова вдруг стали бараньи, он явно не понимал, что с ним только что сделали. Удостоверившись, что необходимый эффект достигнут, Лохматый поспешил за напарником.
2.
Они быстро, не оглядываясь, прошли проходным двором, свернули направо и вышли через "слепой" подъезд на улицу. Здесь в серебристом "ниссане" с затемненными стеклами их поджидал отец Влас.
- Ну что? - отрывисто спросил он, когда подручные подошли поближе.
- Готов! - кивнул Лохматый.
- Сколько кубиков вогнали?
- Полную ампулу.
- Я спрашиваю - сколько? - чуть повысил голос отец Влас, он любил во всем точность.
- Три с половиной кубика, - пришел на помощь Лохматому второй. - Должно хватить...
- Да чего там! Конечно хватит. На такого кабанчика и двух кубиков за глаза!
- Тебя никто не спрашивает, - нахмурился отец Влас.
Лохматый его во всем устраивал - и в секте все его боялись, и понятлив он был, и все выполнял без ошибок, точно в срок... Но вот язык! Язык когда-нибудь должен был погубить Лохматого. Где нужно и не нужно он влезал со своей глупой болтовней. Когда нужно было промолчать, Лохматый обязательно что-нибудь вякал, причем вякал, как правило, невпопад. Иногда раздражал этим отца Власа, иногда нет. Он нашел Лохматого в центральной психиатрической лечебнице Норильска и на нем первом опробовал свой экстракт...