Машины, естественно, послушно подчинялись. Кому же охота связываться с ментами, да еще с теми, которые охраняют правительственные "мерсы". Не послушаешься - столкнут в кювет, даже глазом моргнуть не успеешь. А что? Вон на той неделе на проспекте Стачек пенсионер дорогу переходил, так сшибли его и промчались мимо, не заметили...
Но лейтенанту одного послушания было мало.
- Резче! Резче! - надрывался он. - Тебя, красный "жигуль", это не касается?!
Красные "Жигули", за рулем которых сидела симпатичная девушка лет двадцати пяти, были разукрашены красными треугольниками, на которых были и "дамская туфелька", и "кипящий чайник", и "восклицательный знак"... Не нужно было особо приглядываться к сосредоточенному девичьему лицу - и так любому было ясно, что за рулем машины находится новичок.
- Вправо, женщина! - гаркнул лейтенант так, что красный "жигуленок" от страха и неожиданности едва не врезался в бордюр.
Девушка с трудом вырулила, резко нажала на тормоза. Машина замерла как вкопанная, едва не "поцеловав" бетонный куб. на глазах молодой водительницы показались слезы бессилия перед такой наглой несправедливостью. А тут еще в довершении всего лейтенант выразительно погрозил ей кулаком. Ничего себе! Она еще и виновата...
***
в толпе зевак стоял и Лева Кучеров. Он не спеша потягивал пиво. По-своему он был прав: что еще лучше согреет душу и прояснит голову? "Нет, ребята, а молодец все-таки был Лев Толстой, когда всерьез предлагал запретить в России водку и советовал всему населению поголовно перейти на употребление пива", расслабившись, думал бывший прапорщик. Что ни говори, пиво - это вещь...
Размышляя подобным образом, Кучеров скользнул взглядом по толпе и вдруг увидел знакомый профиль. Ба, да ведь это Пашка Зуйков.
- Паш! - радостно закричал Кучеров. - Зуйков! Эй!
Долговязый Зуйков, одетый в длинный, почти до пят, светло-серый плащ, медленно шел мимо своей знаменитой шаркающей походкой. Он всегда ходил так, будто у него на ногах были лыжи. Зуйков служил когда-то с Кучеровым в одном танковом батальоне. Их часть прикрывала выход советских войск из Афганистана. Особой дружбы между ними никогда не водилось, но Зуйков нравился Леве тем, что всегда был готов прийти на помощь - что близкому человеку, что чужому, без особой разницы. Подобный альтруизм подкупал. Он был примерно одних лет с Кучеровым, но выглядел несколько старше, был выше ростом и сильно сутулился.
- Пашка, ты что, оглох? - вновь крикнул Кучеров, делая шаг навстречу приятелю.
Но вдруг замер. Что-то его насторожило в поведении знакомого.
Зуйков двигался вперед - мимо Кучерова, не замечая его. Его остекленевшие глаза отрешенно смотрели вперед. Он напоминал слепого...
У Кучерова неожиданно сел голос. Тревога, что вот-вот случится непоправимое, охватила его. Он хотел предостерегающе крикнуть, но не смог. Лишь прошептал-прохрипел:
- Куда? Назад!
Зуйков не обратил на его слова никакого внимания.
Он шагнул с тротуара на мостовую, сделал несколько шагов вперед, словно хотел перейти проспект. Именно - перейти, а не перебежать. Зуйков двигался с одной постоянной скоростью, в его странных, скованных движениях было больше от робота, чем от человека...
Кавалькада машин была уже совсем рядом.
Они неслись не снижая скорости. Уверенные, что дорога перед ними будет всегда свободной...
Заметив на дороге Зуйкова, гаишник-лейтенант удивленно округлил глаза:
- Это что еще за му...
докончить он не успел. Все остальное произошло в доли секунды. Пашка Зуйков неожиданно бросился вперед - под самые колеса гаишников. У молодого лейтенанта от изумления отвисла челюсть. Водитель "Волги" не успел среагировать, лишь слегка дернул рулем влево. Но было уже поздно. Машина ударила Зуйкова, его тело подбросило, кинуло на ветровое стекло. Триплекс с хрустом вдавился, мгновенно покрылся густой сетью кровавых трещин. Тело Зуйкова перевернулось, как брошенная ненужная кукла, и слетело на тротуар. Отчаянно завизжали тормоза... Машины с правительственными номерами пронеслись мимо, словно то, что произошло, их не касалось. Впрочем, так оно и было.
В первые несколько секунд у всех, кто видел это, был шок. Затем толпа зевак бросилась к "Волге", окружила тело Зуйкова. Потрясенный случившимся Кучеров так и остался стоять на месте с бутылкой пива в руках. Он все еще не мог осмыслить происшедшее.
- Как же так? - беззвучно прошептал он посеревшими от страха губами.
Тем временем в толпе уже бурно обсуждали происшедшее:
- Он нарочно бросился!
- Сам ты нарочно... Хотел перейти, а эти его сбили!
- Ездют где хотят! Управы на них нет!
- А ты президенту напиши!
- Сам пиши! Как будто у него дел больше нет...
- Ша! Чего орете, сороки? "Скорую"-то хоть вызвали?
- Да вызвали, вызвали... Успокойся! Чего уж тут вызывать-то. И так видно, что мужику каюк!
Гаишники выбрались из своей машины. У них был растерянный вид. Лейтенант, который еще совсем недавно властно орал на машины через "матюгальник", теперь стоял над телом неподвижно лежавшего Зуйкова и явно не знал, что предпринять. Теперь он был похож на нашкодившего школьника в учительской. Те же бегающие глаза, в которых пряталась смертельная тоска - ну вот надо же, и я попался...
Оцепенение, охватившее Кучерова, наконец прошло. Он осторожно протиснулся сквозь толпу, с опаской взглянул на тело. Одного взгляда достаточно было, чтобы убедиться - Пашке Зуйкову уже ничем не поможешь. Под телом натекла огромная лужа черной крови.
Никто из присутствующих не обратил внимания на притаившуюся в ближайшей подворотне сутулую фигуру усатого человека с косицей седеющих волос. Глаза человека светились каким-то особенным гипнотическим блеском, он держал в руках четки и быстро перебирал их. Если бы Кучеров в этот момент взглянул на прятавшегося в подворотне, то он бы его сразу узнал - это был отец Влас...
Однако Леве Кучерову было не до этого. Страх вновь завладел им. смерть Зуйкова, которая произошла прямо у него на глазах, подействовала на бывшего прапорщика, как удар молотом. Весь хмель мгновенно улетучился. Срочно нужно было что-то предпринять. Но что именно?!