- Ну хорошо, хорошо... - задумчиво и чуть мягче произнес Тарасов. - А теперь подробнее расскажите про вашу секту. Что это за секта? Какая у нее философия? Когда вас туда привел Зуйков, кто встретил? И где она вообще расположена? Кто главный? Сколько там человек?
Полковник задавал вопросы спокойно, не торопясь, давая Кучерову подумать. Тот несколько раз согласно кивнул головой. Облизнул пересохшие от волнения губы и стал отвечать на вопросы:
- Секта называется "Свет истины". Я уже говорил - меня туда привел Пашка Зуйков, примерно месяца три-четыре тому назад. А сам-то он уже давно там, еще с прошлого года, так он говорил... Ну вот. Как-то мы с ним созвонились - настроение что-то у меня хреновое было, я говорю, давай, Паш, встретимся, выпьем, ребят наших помянем... А он в ответ - не могу сегодня, мол, иду к отцу Власу. Я спросил, кто это такой, поп, что ли?.. Он говорит, пойдем со мной, посмотришь, там много наших... Бывших... Ну я и стал туда ходить.
- Что значит - бывших? - удивленно поднял брови Тарасов. - Что вы имеете в виду?
- В основном там бывшие военные - солдаты, офицеры, есть прапорщики. Человек сорок, не больше. Располагаются они на Ваське, на Васильевском острове...
- Это что же, секта военного Христа? - недоверчиво усмехнулся Сурков.
- Погоди! - остановил его полковник. - И чем же вы там занимались?
- Разговаривали. Мантры читали. Расслаблялись. Иногда медитировали... Отец Влас сказал, что это успокаивает искалеченную войной и современной жизнью психику... Там такое заведено правило - сначала рассказываешь о себе, задают вопросы, ты отвечаешь, а потом тебя принимают в братство. Особой философии вроде бы нет. Я, по крайней мере, не заметил. Надо только слушаться отца Власа, ходить и общаться между собой...
- А вам не предлагали переписать на их имя квартиру? Или делать денежные пожертвования? - спросил, подавшись вперед Алексей.
- Нет. Я тоже поначалу испугался - думал, начнут деньги тянуть. По телику вон то и дело показывают, как накалывают дурачков... Но здесь ничего такого не было. Все чин-чинарем - вежливо и культурно. Только разговоры.
- Интересно. А что собой представляет отец Влас?
Кучеров пожал плечами.
- Ну мужик, ну лет сорок пять ему, может, полтинник. Он вообще-то бодро выглядит. Носит косицу. Вежливый, но если скажет, то уж скажет - как патрон в обойму загонит. Авторитетный мужик. Его все слушаются.
- Что-нибудь особенное там у вас было?
- в каком смысле?
- Случайно кровь по ночам не пили? - коротко хохотнул Сурков. Было похоже, что он несерьезно относится к словам Кучерова. Тарасов строго взглянул на подчиненного.
- Нет. Вы что! Какая кровь? Все тихо и чинно. Я же говорю - мантры читали, отец Влас наставления говорил - ну, что, мол, надо жить в согласии с самим собой, уважать и почитать братию, в Бога верить надо... - кучеров задумался. Хотя был там один странный случай.
- какой? - впился в него глазами Алексей.
- Мы один раз, как обычно, медитировали. Отец Влас вместе с Лохматым - это помощник его - сандаловые палочки зажег. Знаете, ароматические такие, тонкие, зеленого цвета?.. Так вот, он их зажег, дал команду, чтобы мы, значит, мантру пели... Я сейчас вам попробую воспроизвести... - Кучеров прикрыл глаза и неожиданно низким голосом затянул: - "До-де-де-ден... Оум-оум..."
Скептический Сурков презрительно усмехнулся - что, мол, за детский сад. Полковник Тарасов поморщился:
- Достаточно, Кучеров! Что было дальше?
- Короче, пропели мы несколько раз. Всего минута прошла, не больше. Но только я смотрю - что-то не так. И только потом дошло: е-мое, а палочки-то истлели все! - Он обвел взглядом фээсбэшников и, поняв, что до них не дошло, пояснил: - Они же должны гореть минут сорок!
Суров и Алексей переглянулись. Толстый Сурков недоверчиво пожал плечами. Он вообще всегда отличался изрядной долей скептицизма.
- Вы хотите сказать, что все время как бы находились в беспамятстве? осторожно спросил Тарасов.
- не знаю, где я там находился, но что время пролетело как стрела - это факт.
- Это еще ни о чем не говорит, - улыбнулся Сурков. - Может, вы ошиблись...
- Я тоже так считал, пока Пашка у меня на глазах под машину не бросился. Между прочим, сам бросился!
- И какая между двумя этими событиями связь?
- а такая... - Кучеров вновь перешел на шепот. - Его заставили!
- как?
- Загипнотизировали...
В кабинете наступило молчание. Каждый размышлял над ситуацией. Полковник Тарасов задумчиво побарабанил пальцами по столу, поднялся со своего места и подошел к окну. На улице шел мелкий дождь, небо набухло свинцом, ветер с Ладоги нагнал туч...
Да, ситуация, невесело подумал Тарасов, даже не знаешь, с какой стороны подступиться. Уж больно все неправдоподобно звучит. Какие-то мантры, палочки сандаловые, зомбированные люди, которые ни с того ни с сего бросаются по машины... Просто Аум Сенрике какой-то! Если бы не звонок от старого приятеля, замначальника экономического отдела, который лично попросил принять своего бывшего однополчанина по Афгану (Кучеров когда-то служил с ним под Кандагаром), то жил бы себе Тарасов спокойно и горя не знал. Зомби в Питер появились? Очень хорошо. Но это не к нам, это к психиатрам... Но теперь так просто от Кучерова не отвяжешься. Нужно проверять его слова, а еще хуже - заводить дело! А людей-то у полковника Тарасова раз-два и обчелся, и все заняты, между прочим...
Тарасов невольно тяжело вздохнул. Хитрый Сурков будто прочитал его мысли.
- Значит, все у вас, гражданин? - тут же спросил он Кучерова бодрым тоном. - Если вы больше ничего не хотите сказать, то вот вам наши телефоны... Если случится что-нибудь необычное на ваш взгляд, то обязательно нам позвоните. А мы пока подумаем над вашим заявлением... Я правильно говорю, Иван Иванович?
Тарасов ничего не ответил.
Николаев тоже промолчал - он знал тяжелое положение с кадрами в отделе и прекрасно понимал, почему Иван Иванович не реагирует на слова Суркова.
Поняв, что больше ждать от фээсбэшников нечего, Кучеров мрачно кивнул. Встал и, сгорбившись, словно его давила к земле невидимая тяжесть, направился к дверям. Алексею неожиданно стало жалко человека. Чем-то он ему был симпатичен. Захотел произнести на прощание какие-то ободряющие слова, но вот так сразу подобрать не смог - на языке вертелись лишь дежурные, затасканные фразы, а захотелось сказать что-то искреннее, идущее от самого сердца. Мысленно чертыхнувшись, Алексей разозлился на самого себя и решил все же сказать банальность, но в этот самый момент Кучеров вдруг остановился в самых дверях.