Нис присел на стул у чёрной тумбочки Ила.
– Да, у них есть предположение. – Он повернулся к Галии: – Тебе оно не понравится.
Отложив пергамент, она выпрямилась и мрачно просмотрела на Ниса:
– Какое?
– Ты помнишь все возможные версии, объясняющие нападение оборотней на людей? То ли по своей воле, то ли по приказу Первого Дома. Так вот, Круг Рассвета считает, что оборотни действовали по приказу, но получили его не от Первого Дома.
– Но оборотни не подчинились бы вампирским приказам, – возразила Галия. – Значит, совет Ночного Мира исключается.
– Есть мнение, что приказ отдала драконша.
Коннор изо всех сил хлопнул себя по лбу ладонью. Ну конечно! Почему он раньше об этом не подумал? Драконша отдаёт приказы, взяв на себя роль легендарной правительницы, вернувшейся, чтобы спасти оборотней.
– Возвращение королевы… – пробубнил он.
Ил с недоумением спросил:
– Но вы ведь говорили, что все драконы – злые существа, что они ужасны, жестоки и стремятся уничтожить целый мир…
– Верно, – сухо подтвердил Коннор. Лишь Илу могло прийти на ум отказаться от охоты на драконшу под таким предлогом. – Все они такие. А ещё они очень могущественны. И повелевают оборотнями. Уверен, есть много оборотней, которые радостно восприняли возвращение драконши. Оборотни уверены, что сейчас для них наступила новая эпоха, возможно, даже эпоха господства оборотней. Если это так, Первому Дому их не образумить. Даже крысы перебегут на сторону Ажды.
– Ты хочешь сказать, что теперь церемония обручения не имеет смысла? – Ил приподнялся.
Любопытно, что он вообще не обрадовался, а, напротив, явно огорчился.
– Нет, не смей даже думать об этом, – возразил Коннор. – Просто это означает… – Он умолк, вдруг сообразив, в чём дело. – Это означает…
Ему помогла Галия:
– …что мы должны убить драконшу.
Коннор кивнул:
– Да, именно убить, а не просто вступить с ней в битву. Нужно избавиться от неё. Тогда отдавать приказы будет некому. И ещё: это единственный способ предотвратить раскол в стане оборотней.
Ил в растерянности смотрел на листы пергамента, раскиданные по полу.
– А вы уже знаете, как можно убить драконшу?
Коннор поднял один из листов, но тут же отшвырнул его:
– До сих пор мы не нашли в этих свитках никакой полезной информации.
– Но мы ещё не просмотрели и половины листов, – возразил Уилл. – К тому же этот язык понимаете лишь вы с Галией, поэтому листы, которые просмотрели мы с Нисом, можно не считать.
Работы было ещё очень много.
Вздохнув, Коннор резко объявил:
– Но думать о том, как убить драконшу, пока очень рано. Если она не помешает церемонии обручения, уничтожить её можно и потом. Уилл, подумайте вместе с Нисом, как защитить Ила в субботу на вечеринке. А мы с Галией сегодня посидим подольше и постараемся прочесть все листы.
Уилл озабоченно нахмурил брови:
– Шеф, ты чересчур много на себя возлагаешь. Если снова не выспишься, то не сможешь действовать быстро и решительно.
– Отосплюсь в воскресенье, – отмахнулся Коннор, – когда всё будет закончено.
Коннор рассчитывал, что этой ночью они с Галией будут изучать свитки каждый в своей спальне. Но, когда все разошлись по комнатам, Галия осталась в гостиной вместе с ним и в одиннадцать вечера включила телевизор. В программе новостей сообщили, что произошла ещё пара случаев нападения зверей на людей. Коннор дослушал новости и взял стопку листов пергамента.
Но Галия сказала:
– Я тоже буду тут читать, – и поделила стопку листов пополам.
Коннору стало неловко. В последнее время, оставаясь наедине с Галией, он всегда чувствовал неловкость. А она спокойно изучала письмена, не отвлекаясь и не заговаривая с Коннором. Но время от времени она всё-таки поглядывала на него. Коннор чувствовал её взгляд и понимал: Галия ждёт, когда он поднимет голову. Коннор упорно листал письмена. Галия молчала.
Она подождала немного и вновь занялась свитками. Работа продолжалась в полной тишине. И всё же Коннор не мог целиком сосредоточиться на деле: мешало присутствие Галии, и он ничего не мог с собой поделать. Он был пантерой и чувствовал тепло её тела, находясь на расстоянии трёх футов, чуял её запах, и этот запах был приятным. От Галии пахло чистотой и шампунем, а ещё чем-то тёплым, сладким и здоровым. Как от шерсти щеночка, греющегося на летнем солнце. Всё это отвлекало Коннора, мешало с головой погрузиться в работу. Порой слова на пергаментах сливались, и тогда он вообще не мог уловить смысл фраз. Но гораздо сильнее, чем тепло, запах и взгляды Галии, на него влияло некое ощущение, в котором Коннор сначала никак не мог разобраться. Затем понял – единство, почти осязаемое напряжённое поле, возникшее между ними. Казалось, потрескивает наэлектризованный воздух, приподнимая волоски на руках Коннора. Как ни старался он отмахнуться от этих ощущений, всё напрасно. А тишина только усиливала напряжение.