Он раскинул руки, чтобы остановить ее.
— Что ты здесь делаешь в такой час, почему не спишь?
Голос звучал озабоченно, но не сердито. И, кроме того, чем бы он с Фабрисом ни занимался, от него не пахло алкоголем. Еще один сюрприз.
— Жду, когда ты вернешься домой.
— Что так?
— Есть причина. Мне надо что-то тебе сказать. Пока не скажу, в моей душе не будет мира.
— У меня тоже есть такое, что надо тебе сказать. — Голос звучал эмоционально. Все сильнее он тер ей руки от плеча до локтя. Сквозь тонкую ткань свитера она чувствовала жар, идущий от него. — Есть, только одна причина, по которой я просил тебя выйти за меня замуж. Уверен, что теперь ты знаешь, какая.
Мир замер и остановился.
Она могла лгать себе при разных обстоятельствах. Но она никогда не рисковала поверить в невозможное. До этого момента...
— Это та причина, по которой я приняла твое предложение.
— Ты любишь меня! — издал он такой громкий победный клич, что его наверняка услышали и в доме Кармель.
— Да, дорогой! О да! И очень давно. Это случилось на первом собеседовании...
— Я знаю, — прошептал он ей в губы. — Я тоже тогда влюбился в тебя. Помнишь, как ты появилась? В тебе была такая энергия, что она буквально сбила меня с ног. Во всяком случае, я так себя чувствовал. Ты женщина, созданная для меня. Но потом пошли сомнения... Что, если я сделаю ошибку? Напугаю тебя, не дав времени полюбить меня? Поэтому я разыгрывал холодность, выжидая подходящего момента.
— Ты слишком долго его выжидал! — Андреа покрывала поцелуями его лицо. — Я уже думала, что мне делать? Уйти из компании или влюбиться в кого-нибудь другого?
— Когда я услышал, что ты проводишь время с Бретом, — пальцы крепче сжали прядку шелковистых волос, — клянусь, я почти сошел с ума.
— Я тоже временами теряла рассудок. — Она крепко обхватила его за шею. — Бывали моменты, когда я понимала, что мне надо уехать. Я надеялась, что шесть недель после операции, когда я не буду тебя видеть, вылечат меня от болезни под названием Гейб Корбин. Или я соберусь с силами и начну искать другую работу.
Он сверкнул улыбкой, от которой она всегда взлетала к облакам и парила над миром.
— Болезнь Гейба Корбина? Мне нравится это название.
— Она хроническая, ты знаешь? — Она прижалась в жадном поцелуе к его потрясающим, ласковым губам. — Я всегда буду от нее страдать. Доктор сказал, что положение с каждым годом будет все хуже и хуже. Оно не поддается лечению. Тебе надо знать об этом заранее.
- Тебе тоже, mon amour, надо кое-что знать заранее. Удастся докторам тебя вылечить или нет, но у нас будут дети. Мы их усыновим.
- Ох, Гейб! — Она испытывала такое неописуемое счастье, что не могла сдерживаться.
— Окажи мне любезность, — прошептал он.
— Любую!
— Давай устроим двойную свадьбу. Я снова хочу произнести свои брачные обеты и перед Богом, и перед своей семьей.
Она крепче обняла его.
— Я мечтала об этом, когда сидела на крыльце и ждала, пока ты вернешься домой, ко мне.
— А я-то удивляюсь, почему это кресло из гостиной стоит здесь. — Он поднял ее на руки. — Я приготовил план для этой ночи. Но он расстроился. Пойдем, mon epouse delectable[15]. Нам обоим пора в постель, наше место там. Я так голоден, что больше ждать не могу.
ЭПИЛОГ
Темные бусинки глаз патера Клуни смотрели на них со спокойным осуждением.
— Брак, совершенный в судебном офисе судьей, — это не брак.
- Теперь так принято, патер. Но Андреа и я хотим все сделать правильно. Вы согласитесь провести нашу брачную церемонию после такой же церемонии моих родителей?
Патер Клуни откинул назад седую голову, чтобы лучше разглядеть их.
— Это все совершенно не по правилам. Если Кэрол останется там, где ее место, а вы не убежите, построив фундамент на песке, то повторные церемонии вовсе не обязательны.
Гейб крепче обнял Андреа.
— Патер, я нашел в этом песке скалу. И теперь держусь за нее, как за жизнь.
Патер Клуни что-то проворчал, но явно одобрительное. Ему явно понравилась Андреа, несмотря на его внешнюю суровость. Галльская черта.
— Я должен второй раз поженить вас на ходу, бегом? Или вы извлекли урок из разрушительной ошибки вашего папы и это для вас серьезно?
— Для нас это серьезно! — звучным голосом ответила Андреа. — Мы все четверо покаялись в своей гордыне. Мы поклялись, что больше никогда не позволим этому греху мешать на нашем жизненном пути.
Священник сел и погладил живот. Нежнейшая улыбка, какую когда-нибудь видела Андреа, расплылась по обветренному лицу.
— Я сделаю это для вас. На каком языке вы хотите проводить службу? На французском или на английском?