А может, я чего-то не знаю? — вдруг сказал Арни. — Может, появился кто-то? Мужчина, способный поддержать тебя так же, как я?
Ну вот, подумала Люччи, теперь я еще должна и оправдываться!
Она молча продолжала вести автомобиль, поминутно поглядывая то на дорогу, то на Элси.
— Что, угадал? — мрачно произнес Арни. — Кэтти не все удалось разузнать?
Она невесело усмехнулась.
— «Разнюхать» ты хотел сказать?
— Я сказал именно то, что собирался. Не уводи разговор в сторону, ты не ответила на мой вопрос.
— И не намерена отвечать. Пусть информацию для тебя собирают твои ищейки. А Кэтти я уволю, пусть только уляжется ураган.
Как ни странно, ее слова произвели на Арни успокаивающее действие.
— Ты изменилась, — с коротким смешком заметил он.
— А чего же ты ожидал? Минувшие годы не прошли для меня даром. — После некоторой паузы Люччи спросила: — Ну ты все выяснил?
— Нет. Куда ты направляешься? В лагерь для эвакуированных?
— Нет. Собираюсь отъехать на безопасное расстояние и остановиться в каком-нибудь мотеле.
— А конкретнее не можешь сказать? Люччи вновь усмехнулась.
— Что, трудно без соглядатаев?
— Детка, я ведь все равно тебя найду, так что не пытайся увильнуть.
Вот еще! Я сама не знаю, где окажусь. И вообще, у меня сейчас одна забота: вывезти Элси из опасной зоны. Так что твои проблемы меня не волнуют. Хочешь, ищи нас, если больше нечем заняться. Лично я бы на твоем месте этого не делала. Все равно через несколько дней ураган уляжется и мы вернемся домой. В настоящий же момент могу сказать, что у нас все в порядке, если тебя интересует это, а не что-либо другое.
— Очень рад, — сдержанно произнес Арни. — У меня была мысль выслать за тобой самолет, но ни один аэропорт в округе его не примет. Действует штормовое предупреждение, я выяснял.
Люччи отметила про себя это «за тобой». Как будто речь идет только о ней, а Элси вовсе не существует!
В ее сердце словно воткнулась игла. Больно было слышать такое от Арни.
— Не стоило беспокоиться, — обронила Люччи. — Мы все равно не полетели бы к тебе.
— В самом деле? Но, насколько мне известно, тебе больше не к кому ехать.
И вновь он угодил в самую точку. Из близких родственников у Люччи остался только дед Марио Толетти, в настоящее время пребывающий в специализированном, предназначенном для страдающих болезнью Паркинсона доме престарелых в Монтгомери. Матери Люччи не знала, потому что та скончалась вскоре после родов из-за осложнений, вызванных операцией, — пришлось делать кесарево сечение. А отец, Антонио Толетти, военный летчик-испытатель, разбился во время одного из вылетов на новой машине. Люччи тогда было двенадцать лет. Все трое — дед, отец и она сама — жили в Пенсаколе, в том доме, который Люччи и Элси покинули, спеша убраться из зоны бедствия.
Отца она помнила очень хорошо. Он был веселым человеком, шутил, дарил ей книжки, игрушки, конфеты. Водил в кино, зоопарк, покупал мороженое, сахарную вату на палочке. Она знала, что еще до ее рождения имя ей выбрал отец. Именно он назвал ее Лючией, сократив затем для удобства, и получилось Люччи.
После трагической смерти отца они с дедом остались вдвоем. Люччи ходила в школу, по окончании которой отправилась в Нью-Йорк — благодаря отличным отметкам ее зачислили студенткой в давно облюбованный колледж по гостиничному бизнесу, и к тому же со стипендией.
В Нью-Йорке Люччи и познакомилась с «акулой рекламного бизнеса» Арнольдом Кауфманом, который впоследствии стал для нее просто Ар ни.
— Пусть не к кому ехать, но и к тебе я не поеду, — произнесла она в телефонную трубку. — Ни я, ни Элси. Впрочем, малышка тебе безразлична, — Люччи покосилась на дочурку, но та не прислушивалась к разговору, продолжая наряжать плюшевую медведицу Мэри, — а ты для нее просто чужой, потому что она тебя никогда не видела.
— Ладно, оставим этот разговор, — хмуро произнес Арни. — Собственно, мне нужно лишь одно: чтобы ты периодически звонила и сообщала, как у тебя дела.
— Зачем это тебе? Зачем я тебе вообще нужна? Сам говоришь, что нам даже разговаривать не о чем.
— Мне необходимо знать, что ты жива и невредима. Никто из моих знакомых, за исключением Джима Картрайта, не знает, что мы живем врозь, — сухо пояснил он.
Для Люччи это было новостью.
Вот оно что! Выходит, все это время Арни делал перед приятелями и партнерами по бизнесу вид, что у него образцовая семья и вообще все замечательно. Хм, какие интересные вещи выясняются…
— Порой у меня спрашивают, как ты поживаешь, как у тебя дела и тому подобное, — продолжил Арни. — Я должен знать, что отвечать.
Она коротко рассмеялась.
— Прости, но мне с трудом верится, что ты не способен придумать что-нибудь на ходу. Это ты-то, известный выдумщик и оригинал! — Тут ей пришла в голову новая мысль, и она добавила: — Кроме того, тебе ведь все равно приходится врать.
Повисла непродолжительная пауза, затем Арни осторожно спросил:
— Почему это?
— Ну я не думаю, что ты рассказываешь знакомым о моей жизни в Пенсаколе, о соглядатайстве Кэтти… и, наверное, ни слова не говоришь о том, что в нашей так называемой семье растет ребенок, верно? — произнесла она, осененная внезапной догадкой.
Твой ребенок, — ледяным тоном уточнил Арни. — Разумеется, ни о чем таком я не рассказываю. Моя семейная жизнь никого не касается. От тебя же требуется лишь обещание держать меня в курсе событий. Запомни телефонный номер. — Он назвал цифры.
Люччи отметила некоторое противоречие в словах Арни — то ему нужно рассказать знакомым, как поживает жена, то подобные вещи никого не касаются, — но не стала заострять на этом внимание.
— Хорошо, — нехотя согласилась она, — если будут новости, я тебе сообщу.
— Большое спасибо, — саркастически произнес Арни. — До свидания.
— До свидания. — Вторую часть слова Люччи договаривала, когда в трубке уже звучали короткие гудки. Она нажала на кнопку и улыбнулась поднявшей голову дочурке.
— С кем ты разговаривала так долго? — едва заметно картавя, сказала Элси, у которой звук «р» вызывал некоторые трудности.
— С… э-э… одним дядей.
— С дядей Брюсом? — спросила Элси, старательно напирая на проблемный звук.
Дядя Брюс был шестнадцатилетним соседским пареньком. Разумеется, трехлетняя малышка Элси воспринимала его как очень взрослого человека.
— Нет, с другим дядей.
Однако подобный ответ девчушку не удовлетворил.
— С дядей-папой? — вновь спросила она, с детской непосредственностью объединяя понятия постороннего и родного человека.
Люччи вздрогнула. С некоторых пор Элси начала спрашивать, где ее папа и почему он никогда не появляется дома. Всякий раз Люччи не знала, что отвечать.
— Мм… так не говорят, золотце, — с запинкой заметила она. — Так неправильно.
— А как правильно? — немедленно задала Элси новый вопрос.
Люччи вздохнула.
— Ну… или дядя, или папа. А как себя чувствует Мэри? — добавила она, стремясь отвлечь Элси от предмета разговора. Дочь периодически спрашивала, есть ли у нее, как и у других детей, папа и где он находится. — Не укачало ее в автомобиле?
— Что ты, мам! Ведь она все время с нами ездит. Я беру ее с собой, потому что ей скучно оставаться дома одной.
Люччи перевела дух. Кажется, уловка удалась.
— Как красиво ты ее нарядила! Если бы здесь были другие медведи, они позавидовали бы твоей Мэри.
— Поза… Что? — спросила Элси, услышав непонятное слово.
— Позавидовали.
— А что это? — заморгала малышка. — Элси такого не знает.
— Как бы тебе объяснить… — Люччи на миг задумалась. — Ну, словом, другие медведи тоже захотели бы так красиво одеться.
Элси в свою очередь сморщила лоб, размышляя. Спустя некоторое время — Люччи успела притормозить и постоять немного в общем ряду на железнодорожном переезде — она сказала: