Сергей Иванович сделал замечательное произведение Ньютона доступным для многих. Он писал: «Лекции» приходится почти заново открывать, причем в них неожиданно обнаруживается многое новое и интересное даже для современного читателя. На страницах «Лекций» ясно сказываются характерные черты великого экспериментального и теоретического гения Ньютона, а вместе с тем всюду сквозит молодость автора, с ее прямотой и решительностью суждений».
Интересно отметить, что даже на родине Ньютона публикация и полный перевод этого произведения с латинского на английский язык не были осуществлены. По мнению С. И. Вавилова, это нанесло немалый урон развитию оптической науки. Он писал: «Если бы «Лекции» были опубликованы своевременно... а не остались бы малоусвоенным материалом в головах кембриджских студентов и почти неизвестным манускриптом в университетском архиве, роль их в учении о свете должна бы стать необычной. В этом трактате впервые в истории науки оптика в целом, а не только геометрическая оптика Эвклида — Птолемея, стала, несомненно, физико-математической дисциплиной».
Сергей Иванович работал над монографией о Ньютоне и над переводом его «Лекций по оптике» в эвакуации, лишенный возможности пользоваться дополнительными литературными и архивными источниками. Какой же нужно было обладать эрудицией, чтобы в таких условиях выполнить работу на столь высоком уровне!
С большим интересом и уважением следили за исследованиями С. И. Вавиловым творчества И. Ньютона на родине великого ученого. В 1946 году Сергей Иванович был приглашен в Англию на торжества, посвященные трехсотлетию со дня рождения Ньютона, которое из-за войны отмечалось там с трехлетним опозданием.
Получив приглашение, Сергей Иванович отправил «Лекции по оптике» и другие переведенные на русский язык творения Ньютона в подарок Лондонскому Королевскому обществу. Сам он не смог поехать на торжества, однако, написал обстоятельный доклад «Атомизм Ньютона», который был зачитан на торжественном заседании Лондонского Королевского общества английским профессором, почетным членом Академии наук СССР Генри Далем. Доклад прошел с большим успехом и был опубликован на русском и английском языках.
Сергей Иванович считал своим первейшим долгом популяризировать творчество великого русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова. Он был убежден, что изучение творчества Ломоносова будет способствовать общему подъему культуры и науки в нашей стране. Говоря о значении Ломоносова, Вавилов писал: «Этот крестьянин с Белого моря, преодолевший умом, волей и силой неисчислимые барьеры строя, быта, традиций, предрассудков старой Руси, дошедший до источников науки и ставший сам великим творцом науки, поравнявшийся с Лавуазье и Бернулли, доказал на собственном примере огромные скрытые культурные возможности великого народа».
Позже Сергей Иванович отмечал: «Михаил Васильевич Ломоносов не просто один из замечательных представителей русской культуры. Еще при жизни Ломоносова его образ засиял для русских современников особым светом осуществившейся надежды на силу национального гения. Дела его впервые решительным образом опровергали мнение заезжих иностранцев и отечественных скептиков о неохоте и даже неспособности русских к науке. Ломоносов стал живым воплощением русской культуры с ее разнообразием и особенностями, и, что, может быть, важнее всего, «архангельский мужик», пришедший из деревенской глуши, навсегда устранил предрассудок о том, что, если и можно искать науку и искусство на Руси, то лишь в «высших» классах общества. ...Если внимательно посмотреть назад, то станет ясным, что краеугольные камни нашей науки были заложены в прошлом еще Ломоносовым».
Вавилов считал, что изучение творчества Ломоносова — задача, которая не по плечу одному или нескольким ученым. Став в 1938 году председателем комиссии по истории Академии наук СССР, Сергей Иванович привлек к этой работе широкий круг исследователей. Он поставил перед комиссией задачу восстановить «гигантскую фигуру великого первого русского ученого». По его мнению, этим необходимо было заняться срочно. Вавилов с горечью говорил, что в свое время отечественной науке был нанесен огромный ущерб, так как в условиях самодержавия мало кто заботился об использовании творческого наследия Ломоносова на благо страны.
Говоря об этом, Сергей Иванович с горечью замечал: «Физико-химическое наследие было погребено в нечитавшихся книгах, в ненапечатанных рукописях, в оставленных и разрозненных лабораториях на Васильевском острове и на Мойке... многочисленные остроумные приборы Ломоносова не только не производились, их не потрудились даже сохранить».