— У меня нет слов, чтобы описать ваше поведение, Бет.
— Это очень просто. Я делаю то, что нужно.
— Даже ценой собственного счастья?
— Может быть. Все зависит от того, что вы под ним понимаете. Чтобы быть счастливой, нужно испытывать удовлетворение. Меня вполне устраивает выбор, который я сделала. Вы бы лучше на себя поглядели! Чего, например, стоит ваше великодушное предложение создать здесь мастерскую! Давайте называть вещи своими именами. На самом деле вы руководствовались корыстными соображениями. Продолжая свои попытки залучить меня к себе в постель, вы совершили ужасную ошибку. После Нового года меня здесь не будет.
На цементном полу между ними лежала полоса пропущенного оконным стеклом солнечного света. Данк подтолкнул в эту полосу козлы и уперся в них ногой.
— Как это не неприятно, вынужден огорчить вас. Можете поверить, ни вы, ни какая-нибудь другая женщина в моей постели не имеют отношения к моей работе. О да, это было бы очень приятно нам обоим, но предлагать вам руку и сердце я не собирался. Однажды я уже сделал такую глупость и повторять ее не желаю. Ни за что на свете.
— Приятно слышать.
Ничего приятного в этом не было. В душе Бет царили такая сумятица и такая невыносимая боль, что она не могла прийти в себя. Несмотря на все ее слова, Бет любила этот тихий новоанглийский уголок, красота которого утешала ее еще неделю назад.
Данк Хаммел не имел права вторгаться в ее жизнь и причинять боль. Мечтать о нем издалека было куда легче, чем иметь дело с этой комбинацией творческой фантазии и решимости из плоти и крови. Бет не могла себе представить, что минимум два месяца будет видеть его изо дня в день. На самом деле ее мало заботили обязательства перед клиентом или будущим покупателем. Всему виной были привязанность к Кейп-Норду и этому человеку. Данк Хаммел вызывал у нее лихорадку и сердцебиение.
Она готова была без колебаний принести в жертву все, лишь бы на станции был порядок. Бет сделала еще одну попытку.
— Вам будет лучше в обойной мастерской…
— Нет, мне это не подходит. Особенно сейчас, когда у меня появилась возможность заняться яхтами.
— Данк, но это нужно мне…
— Потому что здесь я буду слишком близко от вас? Вам можно сидеть у меня на кухне, строить из себя недотрогу, бросать намеки, сыпать аллегориями и чертовски действовать мне на нервы, но стоит мне начать разводить дешевую психологию, как вы готовы отправить меня на другой конец поселка.
— Я всегда так делала.
Солнечный зайчик заплясал на плече Бет и упал к ногам Данка. Он понизил голос.
— Вы хотите меня так же, как и я вас. По крайней мере, временами.
— Ничего подобного. То была фантазия подростка. Я никогда не была и не буду легкомысленной особой, поддающейся минутному настроению.
— Ай, бросьте… Скажите прямо, что готовы оставить выгодное дело из-за гормонов, если хотите, чтобы я по-прежнему считал вас женщиной, которая мне нравится.
— Вы берете меня измором.
— Мне нужна эта работа независимо от того, будете вы здесь или нет.
Бет пыталась говорить спокойно и огорчилась, когда ей пришлось откашляться, чтобы избавиться от комка в горле.
— Вы прекрасно понимаете, что я беспокоюсь о потребителе.
— Я понимаю намного больше, чем вы думаете.
Черт побери, чуть не сорвалось у нее с языка.
Данк слегка потрепал ее за рукав.
— Я извиняюсь за этот дешевый сеанс психоанализа, но вы заслужили, чтобы вам отплатили той же монетой.
— Вы напрасно обвиняете меня в том, что не имеет ко мне никакого отношения. Я никого из себя не корчу, тем более перед вами.
— Слушайте, почему бы нам не продолжить разговор за хорошей едой? Мы ведь так и не пообедали тогда.
— Вы имеете в виду обед в общественном месте?
— Нет, я имел в виду свою кухню.
— Я готова была в этом поклясться.
Он усмехнулся.
— Попытка — не пытка.
— Я пообедаю с вами.
— Ну и где же?
— В «Пилигриме».
— Хотите, чтобы я надел галстук и пиджак?
— Если желаете, я тоже принаряжусь.
— Вы не верите в мои кулинарные таланты!
Бет улыбнулась. Этого нельзя было не сделать.
— Ваши кулинарные таланты беспокоят меня в последнюю очередь.
Они обедали. Бет согласилась пойти с ним в ресторан, и большую часть первых двадцати минут Данк потратил на то, чтобы не глазеть на нее. «Пилигрим» был почти пуст. Их посадили за самый уютный столик. В камине горел огонь. Казалось, сидевшая напротив Бет впитывала в себя тепло и блеск пламени. Льняная скатерть подчеркивала ее мерцающие волосы и сияющее лицо. Она накрасилась и надела платье из чистой шерсти, плотно облегавшее места, которые ему хотелось запомнить.