«Нет. Это не он. У этого малахая глаза зелёные» – на грани сознания сделала заключение, напрягаясь ещё больше.
– Ты мешаешь девочке родиться. Расслабься, осталось совсем чуть-чуть, – видимо это Яхве вызвал серафима, не имея возможности дать указания ни мне, ни маме.
– Я не могу расслабиться, когда на меня таращатся посторонние мужчины!!! – Злобно прошипела сквозь зубы, испытывая жгучее желание взять дубину и пару раз кинуть её в сторону спящего вампира.
– Господь – не мужчина! Он Святой Дух!
– Проваливай! Ты – мужчина!
Яхве махнул рукой, поняв, что с женщиной в подобной ситуации лучше не спорить, и серафим исчез.
– Схватки приближаются, – прошептала мама, держа руку на моём животе, чтобы чувствовать его вибрации.
Внезапно, из портала огромным потоком хлынула Тьма. Люциан распахнул глаза, закричав от муки, которую приносила подобная процедура изъятия.
Яхве резко дёрнулся, пытаясь не позволить той добраться до девочки, которая должна была вот-вот появиться, но магия прошла сквозь Его преграды, словно тех и не существовало, замерев в ожидании.
Портал захлопнулся, оставляя принца вампиров в одиночестве и растерянности, стоило Первозданной Тьме появиться в комнате Храма.
Создатель задумался, прикрыв глаза, словно прислушиваясь, а потом улыбнулся.
На меня навалились последние потуги.
Пот лил ручьём со лба от моих усилий, вытолкнуть ребёнка на свет.
Через мгновение комнату огласил детский крик, вызвавший у меня дрожь в теле. Чувствуя жуткую усталость, тревожно следила за Создателем и маленьким комочком, которым была моя дочь.
Яхве держал маленькую девочку на руках, пока тьма и свет одновременно принимали хозяйку, непрерывным потоком впитываясь в детское тельце. Как только процедура была завершена, чистую розовую Алю положили мне на руки, довольно кивнув.
В комнате остались лишь мы двое.
Я держала дрожащими руками свою маленькую девочку, мысленно благодаря Люциана за самый лучший подарок в моей жизни, озаривший её своим светом.
– Привет… – прошептала я, рассматривая крошечную дочку. – Вот мы и встретились, счастье моё! Какая ты красивая…
Девочка была не похожа ни на кого и на каждого сразу, вобрав самое лучшее от двух родителей. Её голубые глазки, покрытые пушистыми коричневыми ресничками, весело моргали, привыкая к яркому свету, а мягкие губки звонко чмокали в ожидании еды. Пальчики были такими маленькими, что рождали трепет и страх сделать что-нибудь не то. Но больше всего меня поразил цвет её волос, сияющий красно-оранжевым всполохом, выглядевшем безумно смешно и в тоже время совершенно.
– Моя, Мандаринка, – счастливо рассмеялась я, прижимая Алю к себе, целуя малышку в ямочки на щеках, слушая недовольное кряхтение новорожденной.