Только как истолковать предостережения о том, что может быть? Очевидно, что природные катаклизмы уже как-то точно продублированы в системной известности вперед на сотни лет, как в атомном котле, тогда как человечество все тусуется бездумно и бездарно, погрязши в войнах и разборках? И в капризах вождей и рвачей?
Мозг податлив в воплощении.
Дар — держать эту тонкую духовную связь Вселенскую, научиться чувствовать и распознавать ее тайные сигналы-токи, ее подсказки; они могут быть в ладу с позитивным настроем души, вести ее осмысленно, духовно; а отступление в своих обязательствах душевных вселяет в нас жизненный дискомфорт, неуверенность в свои способности, творит моральные потери, кризис. Счастья нет и не дождешься.
Приложи ухо к пульсу Вселенной. Когда веришь судьбе — его услышишь непременно. Ей служит невидимая соразмерность пространства и времени. Соразмерность в природе всюду рассыпана.
XIX
Тонко прозвинькнули нетерпеливые звонки домофона.
— О-о, вот и мои! — И Антон шагнул к входной двери. — Открою.
Вскоре светлонарядная в предосенье Люба вихрем вошла в раскрытую квартиру, таща за собой синий груженый чемодан на бренчащих колесиках, а за нею павой явилась и яркая Даша, дочь, обе загорелые шоколадно, довольные, но страждущие действовать немедленно; они только что приехали на такси из аэропорта Пулково, прилетев с Мальдив, где отдыхали две недели. И только они чмокнулись с Антоном, здороваясь, как заспешили к нему с вопросом:
— Что, санкции Запад ввел? Да?
— Да, набрюсселили нам санкций бисер, — так скаламбурил Антон.
— Ладно, не занимай нас такой ерундой. Есть что поважней. — Люба взглянула на свои наручные часы. — Есть еще минутка. Лена не звонила? Нет? — И сразу потянулась к телефону городскому, стоявшему на старой родительской этажерке, что приткнулась в конце коридора, у дверей. — Звоню, пока ее застану на работе… Наша турфирма сегодня развалилась, горят деньги у нас. По мобильнику увидели… — И, дозвонившись сразу, стала горячечно разговаривать с еще работающей знакомой, заблаговременно купившей ей и себе путевки на осень в Грецию. Потом, переговорив с Леной и успокоив ту, добавила: — Ну, может быть, семьдесят процентов стоимости выцарапаю. Рано утром поеду на Невский… У тебя обед есть? Поешь без меня… — командовала она Антону, и он говорил:
— Сегодня показали тамошнюю очередь пострадавших — по нашему каналу. Жуть! Некоторые и с вещами уже стояли. Объяснили: дескать, продажа путевок резко сократилась — оттого прогар… Естественно: это же стиль пресловутой обираловки «МММ»: поступления денег — плата за новые турпутевки подпирают прежние суммы… А контроля за деньгами нет… Частники как хотят, так и вертят…
— Это кто-то по-крупному подставил турфирму. Не просто случайность. Контингент отдыхающих непостоянен, не то, что на Западе; система не отработана — молодая, не устоявшаяся. Все — поэтому. — И Люба испуганно всполошилась вдруг: — Что, у нас еще кто-то есть? О-о, здравствуйте, мальчики!.. А я расчирикалась… Я сейчас, сейчас… А ты, Антон, хорош! И молчит! И брат мой зачем-то пожаловал к нам…
— Знаешь, я в пролете полном: вспомнить не могу, зачем я здесь? — немедля признался Анатолий, заспешил. — Вроде бы мы собирались поехать на кладбище к родителям и жене моей…
— Так ты был там? — спросила Люба.
— Нет. — Ответил Анатолий.
— Здравствуй! Вспомнил спустя две недели. Ну, только я одна туда и езжу, убираю там… После меня никому не нужно будет… Особенно молодым, раскрепощенным родственничкам…
— Как же: детки в Донбасс наяриваются, чтобы помочь там жителям спастись от ублюдков-нацистов, — разъяснил Антон.
— Кто?
— Сократ его, внук, — сообщил Антон готовно.
— Что, всерьез? Ну, безбашенный парень. Конечно же: ему, мужику, проще и приятнее, видно, играть в войну, чем заниматься скучной черной работой. — И протиснувшись на кухню и осмотревшись критически, решила: — А чего-й-то мы тут толчемся? Айда в Антонову комнату — за большой стол. У тебя там прибрано?
— Не очень. Но — приберем! Идем!
— Меня только смущает то, что не все восточники-славяне на Украине запротестовали дружно: наблюдается разброд, — делилась сомнением Люба, пока все уже устраивались в комнате за столом с закусками. — И все спускается на тормоза.
— Очевидные преступления бандеровцев сходят с рук, — поддержал Анатолий. — Раз не весь Восток украинский поднялся. Смирился со своей судьбой, не поддержал восставших. Ни Харьков, ни Днепропетровск.