Второе гаччхами — это «сангхам шаранам гаччхами» или «я припадаю к ногам коммуны пробужденного». Вопрос о втором гаччхами был задан потому, что американской коммуны больше нет, но есть санньясины по всему миру. В некотором смысле, наша коммуна теперь разрослась на весь земной шар.
Поэтому не надо считать исчезновение коммуны в Орегоне просто исчезновением — коммуна появилась снова, везде, где живут и дышат санньясины. Так что, второе гаччхами не теряет своего значения, но наоборот приобретает еще больше нового смысла.
Коммуна становится вселенской.
Очень просто пойти к мастеру и сдаться ему. Нет ничего проще, потому что пробужденный человек — он как магнит. Вы ничего не делаете — вас просто притягивает магнетическая сила. Второе гаччхами трудно и потому еще более весомо,нежели первое.
В этом случае вас притягивает не только магнетизм вдохновенности мастера... Вы отведали его любовь, его сострадание, его осознанность, его сущность. В его учениках все это не будет настолько же сильным, вас не будет притягивать магнетическая сила... Но сдавшись, вы познали саму сущность мастера и вы узнали, что любой, кто тоже сдался мастеру, на очень глубоком уровне становится вашим братом или сестрой. Благодаря мастеру, любовь взошла между учениками. Я называю это любовью, мне претит давать этому явлению определение какой-то там организации. И когда вы сдаетесь этим простым людям,которые сами еще в пути,это делает вас более скромными; такая сдача полностью забирает у вас ваше эго.
Теперь наша коммуна размером с планету. Везде, где живет санньясин, там живет наша коммуна. И когда вы говорите: «Я припадаю к ногам коммуны», вы сдаетесь сразу миллионам людей. Это замечательный способ избавиться от эго. С мастером сложнее: вы можете сдаться мастеру, потому что он стоит того — это даже почти что требование, исходящее от его сокровенной сущности.
Он ничего вам не говорит, но требование исходит из самого его дыхания. И с одной стороны высота этого человека и его воспарившее сознание помогут вам опуститься к его ногам, но с другой стороны на каком-то тонком уровне это может дать толчок вашему эго — что, мол, вот я нашел великого мастера. Найдя великого мастера, вы бессознательно начинаете считать себя великим учеником.
Однако в случае со вторым гаччхами такого быть никак не может. Так вы скромны; так вы попросту демонстрируете через учеников мастера свою любовь к нему.
Третье гаччхами — это «дхаммам шаранам гаччхами» или «я припадаю к ногам наивысшей реализации мастера». Только пройдя первые два гаччхами, можно со смыслом сказать: «Я припадаю к ногам наивысшего опыта»,потому что это чистая абстракция. Мастер был весьма осязаемым. Коммуна уже не была настолько же осязаемой. И теперь, говоря «я припадаю к ногам коммуны», вы не в состоянии даже представить, вообразить ее, потому что коммуны как таковой больше нет — есть только разрозненные санньясины по всему миру. Но третье гаччхами — самое трудное в том смысле, что здесь вы входите в абстрактное, в религиозный опыт, в опыт истины. Вы ничего об этом не знаете.
Вы повидали человека, посетившего эту землю, вы ощутили его вибрации, вы вдохнули аромат, который он принес вместе с собой, вы узрели свет, который сохраняется вокруг него. Сдавшись ему глубоко, вы ощутили, что этот человек на самом деле не таков, каким он выглядит — он гораздо больше. Он несет в себе нечто незримое.
Это было лишь смутное чувство, но оно дало вам побуждение сдаться самому себе в этом божественном, созданным мастером, созданным коммуной; это чувство притягивает вас как звезда, рождает в вас глубокое вдохновение.
Поначалу третье гаччхами будет туманным, абстрактным, но по мере того, как вы будете сдаваться более полно, вслед за первыми двумя гаччхами третье тоже начнет становиться все более реальным. Это не фантазия — третье гаччхами начнет превращаться в истину.
Все эти три гаччхами настолько сильно взаимосвязаны, что ни одно из них нельзя отбросить ни в коем случае.
Вопрос пятый:
Возлюбленный Ошо,
Если границы и проблемы с визами по-прежнему будут мешать нам быть вместе, то как нам быть?
Не будут. Моя задача сделать так, чтобы никто больше не препятствовал вам увидеться со мной и быть со мной. Я работаю над этим, и мне не кажется, что на это потребуется много времени — думаю, от силы месяц. Поэтому пусть это вас не беспокоит. Скоро у нас будет наше собственное место, где мы не будем подчиняться законам ни одного государства. Я хочу, чтобы это стало беспрецедентным экспериментом, которого бы еще не знала история.