Она пошутила:
— Интуиция.
Лицо Романа лоснилось, на лбу поблёскивали капельки пота. Поставив на тумбочку пакет, он снял шапку, размотал шарф и повесил на крючок куртку. Всмотревшись в его лицо, Татьяна решила, что он не так уж пьян, как ей показалось во время телефонного разговора. Он немного пошатнулся, снимая на коврике покрытые грязью ботинки, но удержал равновесие и даже пошутил по этому поводу:
— На море качка, но мы привычные.
Татьяна приложила к губам палец:
— Он спит.
Она имела в виду отца. Надеясь, что Роман не станет его беспокоить прямо сейчас и сам ляжет спать, она спросила:
— Где ты ляжешь? Хотя, собственно, ничего, кроме дивана, предложить не могу. Правда, тесновато будет…
Роман стал рассказывать, как автобус, на котором он ехал, или, скорее, плыл по затопленной улице, чуть не попал колесом в выбоину в асфальте.
— Представляешь, если бы мы застряли?.. Долго бы вам меня пришлось ждать!
Татьяна уже почти успокоилась, решив, что отца поднимать не придётся, как Роман вдруг сказал:
— Ну… Надо бы мне как-то с ним поздороваться.
Она неуверенно сказала:
— А может быть, сейчас не будить его? Он только что угомонился…
— Да ерунда, — сказал Роман. — Как проснётся, так и уснёт снова. Посидим часок, да и на боковую. Мне же в понедельник на работу.
Татьяне пришлось прийти в комнату к отцу. Продрав глаза, тот увидел Романа и стал неуклюже садиться на кровати. Под столом звякнули пустые бутылки.
— Здорово, батя, — сказал Роман, пожимая руку отца обеими руками.
Через десять минут они сидели на кухне, и Татьяна узнала, что Роман принёс с собой в пакете: это была бутылка коньяка. Татьяна возмущённо прикусила губу: не для этого она звонила брату, не для этого звала сюда. С неё всего этого было уже и без этой новой бутылки достаточно. Безмерная усталость и досада пригнули её книзу, и она в изнеможении села в кресло. Но она ничего не сказала, только заметила:
— А закусывать у нас нечем.
Холодильник был пуст. Только немного варенья на дне банки, кусочек масла и одно яйцо. Немного гречки и гороха в кухонном шкафу, горсть муки, сахар, соль и кофе. Это были все их скудные запасы. Татьяна не ела со вчерашнего вечера, а отец обходился без пищи уже дня три, только пил — то водку, то минеральную воду. С тех пор, как он потерял работу, прошло уже два месяца, и его последняя получка кончилась; Татьяна, не привыкшая совмещать учёбу с работой, забеспокоилась. Она подрабатывала лишь репетиторством, и две недели назад была вынуждена взять ещё одного ученика. Это приносило ей в целом триста рублей в неделю. Каждый день в университете она тратила в буфете десять рублей на обед. Что можно было съесть на десять рублей? Булочку с чаем или маленькую шоколадку размером с два спичечных коробка.
Осмотрев их хозяйство, Роман сказал:
— Как же это вы до такого докатились?
Отец сидел, обхватив всклокоченную голову руками. Он пробормотал:
— Вот… докатились.
На щеках Романа, и без того лоснящихся, проступил сердитый румянец.
— А почему я ничего не знал?
Отец ничего не ответил, и Роман посмотрел на Татьяну. Она пожала плечами.
— Ты звонишь раз в месяц, — сказала она.
— Ну, допустим. Но почему вы ничего не сказали, когда мы разговаривали месяц назад?
— Тогда казалось, что всё в скором времени наладится. Не хотелось тебя нагружать нашими проблемами.
— Что значит "нагружать"? И вообще, почему вы сами редко звоните?
На этот вопрос ни у отца, ни у Татьяны не нашлось ответа.
— Живём в одном городе, а как будто на разных концах страны, — проворчал Роман. — В общем, так… Сейчас смысла нет выяснять, кто кому должен звонить и как часто. Татьяна Михайловна, не могли бы вы сходить в магазин и организовать нам с отцом закуску? Денег я дам.
Магазин находился рядом с домом. Татьяна вышла на крыльцо с большим пакетом и пятьюстами рублями в кармане. Она посмотрела вверх, на окно-маяк. Отсюда, с земли, он был выше и действительно походил на маяк, а не на обычное окно, в котором горит свет. Татьяна пробралась вдоль дома к магазину, наугад ступая в лужи и всё время опасаясь поскользнуться.
Из широких окон магазина лился свет; она вошла бодрой походкой и вынула деньги. Продавцам не было дела до того, чьи это деньги — её или Романа, для них было гораздо важнее, оплачивались ли покупки, которые она сделала. Она купила хлеб, колбасу, десяток яиц, масло, бананы, йогурт, кефир и молоко, пару банок горбуши в масле, пачку чая, мороженые котлеты и пакет яблочного сока, а также две бутылки минеральной воды. Всё это едва влезло в пакет, и ей пришлось нести его не как обычно, держа за ручки, а обхватив руками и прижимая к себе.