Жорж довольно ухмыльнулся.
— А ты считал, что это — преимущество одних лишь белых магов? Мне, конечно, было нелегко освоить вашу технику. Но, как видишь, я справился.
— Давно?
— Что?
— Давно ты овладел этой техникой?
— Когда начал изучать материалы, касающиеся Тьмы. Понял, что мне мучительно не хватает скорости, и…
— А раньше ты владел какими-нибудь белыми техниками?
— Раньше мне в голову не приходило, что можно попробовать ими овладеть. Белые техники — фу, какая гадость!
— Зашквар? — хмыкнул я.
— Что, прости?
— Ничего. Продолжай.
— Да, собственно, это всё. Я вспомнил, как применял наши черномагические техники ты — белый маг. И решил, что я ничем не хуже. Одиночное заключение, знаешь ли, повышает лояльность, как ничто другое.
— А по-моему, дело здесь не только в лояльности.
— А в чём?
— Пока толком не знаю.
Я задумчиво смотрел на то, как скользит по строчкам палец Жоржа — чем дальше, тем быстрее. Вспомнил, как овладел этой техникой сам, когда для подготовки к экзаменам в академию требовалось перелопачивать тонны учебников. Дед, обучавший меня скорочтению и мгновенному усваиванию информации, с гордостью обронил, что эта техника — беломагическая. Чёрным магам она не доступна.
Я коснулся жемчужины под одеждой, с некоторых пор застывшей в идеальном балансе.
Вспомнил Платона — перерожденного белого мага, виртуозно владеющего черномагическим Тараном. Вспомнил разделённых близняшек, чёрную Агату и белую Злату, которые так стремились стать одним целым… Чёрт возьми, да даже по такой ерунде, как академические итоговые баллы, чёрные и белые маги в прошлом семестре сравнялись!
И что всё это значит, интересно? Хорошо это или плохо? Скорее всего, и то, и другое.
Мир, избавленный мной от тлетворного влияния Юнга, начал стремиться к гармонии. Известный закон, неизменный для всех уголков вселенной: самая устойчивая система — та, что находится в балансе. И для мира обретение такого баланса — безусловное благо. В отличие от Тьмы — которой нахрен не сдались сбалансированные устойчивые миры.
То, что нельзя расшатать, не обрушишь. Древние здания, в основе которых лежит знаменитое золотое сечение, стоят веками, какие-то их остатки ухитрились уцелеть даже в моём мире, после всех его войн и катаклизмов.
Получается, ещё и поэтому Тьма так ополчилась на этот мир именно сейчас. Она стремится сожрать его раньше, чем здесь восстановится гармония. Потому что, когда этот мир придёт к балансу — не искусственному, который с таким невероятным напряжением поддерживает Император, — а естественному, сожрать его будет уже крайней непросто. Если вообще возможно. И Тьма пытается действовать на опережение. А это плохо. Потому что, как бы я ни сопротивлялся — эта тварь каждый раз на шаг впереди меня…
Ну, ничего. Мы ведь сюда, в архив Хранителей Тьмы, не в домино играть пришли. Разберёмся. Ещё повоюем!
— Ты что-то сказал? — переспросил Жорж.
— Ничего, тебе послышалось. Не отвлекайся.
Я пошёл вдоль шкафов, к дальней стене помещения. И с удовлетворением кивнул.
Шкаф, стоящий в самом дальнем углу библиотеки, украшала цифра «1». За ним шёл номер «2», и так далее. А лежали здесь даже не книги — свитки. Пергаментные, если я ничего не путаю. Попадались, впрочем, берестяные и папирусные. Каждый свиток был помещен в отдельную пронумерованную ячейку.
Я ради интереса вытащил из ближайшей ячейки свиток. Развернул.
Н-да… Надеюсь, где-то тут присутствует магический переводчик с древних языков на современный. Для меня то, что здесь написано — полная абракадабра.
Я медленно шёл вдоль улиц, составленных из шкафов. Книги постепенно меняли облик, обретали всё более знакомый вид.
Если я правильно запомнил, рукописный каталог обрывался на номере 314. Я подошёл к шкафу, наугад вытащил книгу. Год издания — 1729-й. Значит, верно я угадал, что дед ещё даже не родился, когда его предки благополучно забили болт на ведение каталога. Еще прадед деда забил, судя по всему.
И этот человек мне будет рассказывать, о том, как прекрасно всё было у рода Барятинских на протяжении веков! Если они и прочие дела вели тем же манером, то как-то даже удивительно, что так поздно разорились. Раздолбайство сплошное! И что бы без меня делали, спрашивается?
— Я закончил, — крикнул Жорж. — В каталоге нет этого манускрипта!
— Значит, давай проверять остальные шкафы, — сказал я. — Тут их не так много и осталось. Штук сто пятьдесят, не больше.
Мы с Жоржем двинулись вдоль шкафов по параллельным улицам. Техникой скорочтения владели примерно одинаково, я опережал Жоржа не намного.
Через час мы изучили содержимое всех оставшихся шкафов.
— Нету, — убитым голосом сказал Жорж.
— А в каталоге ты не мог пропустить? Если эта штука очень старая, по логике, она должна быть где-то в начале.
— Нет. Не мог. Я смотрел очень внимательно. — Жорж вздохнул. — Что ж, идём. Других предположений, где может оказаться этот манускрипт, у меня нет. Я был почти уверен, что мы найдём его в вашем архиве.
— Государю императору — ура! — объявил вдруг Джонатан.
Пока мы изучали шкафы, он помалкивал. С важным видом сидел на столе. А сейчас вдруг порхнул к деревянной кадке с торчащим из неё миниатюрным деревцем.
Такие кадки стояли в начале каждого ряда шкафов. Задавать себе вопрос, каким образом деревца не пересохли ко всем чертям, я не стал. В теории пространственной магии это было, пожалуй, последним, что меня беспокоило.
— Государю императору — ура! — Джонатан тюкнул клювом по кадке.
— Что это? — спросил Жорж.
— Фикус, — уверенно сказал я.
— О. Не знал, что ты разбираешься в комнатных растениях.
— Да чего в них разбираться? С колючками — кактус. Остальное — фикус. Всё просто.
— И правда, — хмыкнул Жорж. — Куда уж проще! А что с этим, с позволения сказать, фикусом собирается делать твой фамильяр?
— Самому интересно. — Я подошёл к Джонатану. — Чего тебе? Ты вроде не травоядное?
— Государю императору — ура! — Джонатан задолбил по кадке с настойчивостью отбойного молотка.
— Да понял, не галди.
Я протянул руку к деревцу. Листья на нём мгновенно обернулись острыми шипами, я едва успел отдёрнуть ладонь.
— Фикус, говоришь? — хмыкнул Жорж. — Забавно, — и уставился на меня.
— Чего?
— Что — чего? Тут явно стоит охранное заклинание, — Жорж кивнул на деревце — вновь принявшее мирный, простодушный вид. — Видимо, мы осмотрели не весь архив. Есть что-то ещё, спрятанное под дополнительной защитой.
— И что я должен сделать?
— Ну, убери защиту. Архив — ваша родовая собственность. Значит, ты по определению способен открыть здесь любой замок.
Логично. Только чтоб я знал, как он открывается.
Хотя…
Я вспомнил, как дед однажды обронил в разговоре: «Высшая форма родовых защитных заклинаний — магия, распознающая кровь. Не самая приятная штука, хотя у чёрных магов довольно распространена. Мы же, белые маги, прибегаем к ней крайне редко».
Конкретики я тогда не услышал, но догадаться было не так уж сложно.
Я снова протянул руку к хищному псевдо фикусу. И на этот раз с появлением шипов не стал убирать ладонь.
В неё впились сразу три колючки. На растение закапала кровь.
В ту же секунду раздалось шипение, кадку окутали магические искры, а шкаф, стоящий у стены справа, поехал по дуге вперёд — открываясь наподобие калитки.
За «калиткой» зиял тёмный провал. В кромешную тьму спускались истёртые каменные ступени. Хранилище имело, оказывается, ещё одно помещение.
— Идём, — сказал Жоржу я.
Принялся спускаться. И тут же за спиной раздался грохот.
Я обернулся. Жорж сидел на заднице, влетев спиной в шкаф, стоящий напротив. Его слегка присыпало книгами. В воздухе затухали магические искры.
— Мы могли бы догадаться, — проворчал Жорж. И снял с головы раскрывшуюся посредине книжку. — Это — высшей уровень защитной родовой магии. Охранки, которую ты навесил, не достаточно. Дальше меня не пропустят.