— Все готово, — ответила Ирина и вспомнила, что кормовой электрод еще не подсоединен к кабелю. — Вопрос только один. Говорите, погода меняется? А что, если этой ночью вообще не найдем сайры?
— А это уже Ковыневу решать, — ответил капитан. — Мы как таксисты: куда скажут, туда и едем. Мы люди маленькие.
— Но это ж, Палыч, не от меня зависит, найдем в океане сайру или нет.
Но капитан, добрейший Палыч, уже весь являл собой отвратительную маску так называемого маленького человека, и говорить с ним дальше было бесполезно.
Ирина проводила Владимира Константиновича в каюту, потом поднялась на палубу и пошла на корму, чтобы успеть до прихода Ковынева подсоединить электрод.
Пожилой рыбак с бородой дореволюционного крестьянина чинил деревянной иглой развешанную вдоль всего борта сеть.
— Ну как, дочка? Сегодня попытаем?
— Попытаем, Алексеич, — невесело улыбнулась Ирина и вдруг увидела вдалеке на пирсе Маю.
— Майка! — обрадовалась Ирина и поспешила к сходням, удивляясь, что подруга неподвижно стоит на месте. — Майка! Где ж тебя носит все время?! Иди сюда сейчас же!
Майка! Вот кто ей был нужен. Ее родное лицо, почему-то такое напряженное, кажущееся сегодня особенно печальным.
— Майка! Здравствуй, черт! Ты что так похудела? На тебе можно белье стирать — одни ребра, наверно, торчат. Как ты питаешься? Что нового? Чего молчишь?
Но Мая отступила на шаг и медленно начала говорить:
— Я здесь уже три часа. Я пришла сюда, чтоб увидеть тебя. Одну. И вот я вижу тебя. За эти дни я стала другой.
— Что это ты мелешь, Майка?
— Нет прежней Майки! И не смей говорить ему, что я приходила!
— Маечка!
— Не перебивай! Слушай. Мне важно, понимаешь, очень важно узнать только одно: вы действительно полюбили друг друга?
— Маечка, родная, я тебе сейчас все объясню.
— Не надо. Мне важно только одно: да или нет. Отвечай: да или нет?
— Нет. Конечно, нет, Маечка. Я его не люблю.
Лицо Маи исказилось от боли.
— Значит, вы просто так. Любви, значит, не существует… А зачем ты тогда живешь на свете?! Отвечай!
— Маечка, что ты городишь? Пошли сейчас же ко мне, в каюту. Я тебе все, все расскажу. Ну ты и чудачка! Идем, идем сейчас же!
— Нет, — Мая вырвалась из ее рук, — туда к вам я не пойду! Вы и так надо мной достаточно посмеялись. Смейтесь еще!
— Маечка, родная, но должна же я тебе объяснить!
— Нет, — Мая покачала головой, — ты уже все объяснила. Все.
Краем глаза Ирина увидела, что с берега с плащом через руку приближается Ковынев. Времени оставалось совсем мало.
— Майка, Георгий не тот человек. Не наш с тобой. Понимаешь? Да, я ходила с ним ловить кумжу. Захотела пойти и пошла. И запомни: у меня с ним ничего не было. Можешь верить, можешь не верить… Здравствуйте, товарищ Ковынев.
— Здорово, здорово… — Ковынев кивнул Ирине и прошагал дальше, к «Космонавту», потом остановился, обернулся, узнал Маю, громко спросил: — А, свежий глаз, какие еще недостатки?
Мая вспыхнула, хотела что-то крикнуть, но глаза ее налились слезами, и она шепотом спросила:
— Что вы меня все травите? Что я вам сделала?..
У Ирины сжалось сердце.
— Маечка…
— Нет больше Маечки, — снова сказала она, повернулась и побрела по пустынному пирсу к берегу.
— Ну что, инженер? Время не ждет! Пошли подводить итоги, — окликнул Ковынев.
— Иду. — Ирина пошла к «Космонавту» и со сходней еще раз оглянулась на одинокую фигурку в синей курточке с откинутым на спину капюшоном.
— А все же что-то в ней есть, — задумчиво сказал Ковынев, тоже оглянувшись вслед уходящей Мае. — Ничего. Обломается — человеком будет.
«Ой, не надо, чтоб обламывалась. Дай бог, чтоб все были такие», — чуть было не сказала ему Ирина, но вовремя промолчала. Сейчас особенно опасно было портить отношения с начальством.
— Разрешите показать, как переоборудован сейнер?
— Не… — отозвался Ковынев, брезгливо переступая змеящийся по палубе кабель. — Все эти твои электроды да штучки-дрючки — еще не рыба. Вот будет рыба — тогда поглядим. У меня завод останавливается. Нет рыбы. Рыбы нет. Понимаешь такое дело?
— Понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. — Ковынев увидел капитана, торопливо вышедшего навстречу в парадной форме, и улыбнулся: — Здорово! Чем угощаешь, Палыч?
— С прибытием! Обычный обед. Достали с «жирафа» ящик чешского пива. Есть креветки.
— А говоришь, обычный! — Ковынев бодро шагнул к двери, ведущей в надстройку, и вдруг остановился, увидев сохнущую на борту сеть. — Это что такое?