Выбрать главу

— Как — кончилась?! А делать чего?

— Ой, девушки, буря-то какая!..

— Кошмар и ужас! А я без зонтика!..

Кто-то выключил ток, и конвейеры медленно остановились. От этого рев за черными окнами усилился. Цех еще больше стал похож на дом, который вот-вот смоет в бездну, и Маю неудержимо потянуло в толпу, к девушкам, которые уже сбились в самом теплом месте — у бланшировочных печей — и растерянно слушали грохот разгулявшейся стихии.

Здравствуй, молодость моря, Здравствуй, вечная свежесть волны, За чертой горизонта вскоре Засинеют края страны, —

запел кто-то неотличимый в белой толпе халатов и шапочек.

Мы с тобою народ не гордый, Нам бы только принять участье… —

подхватило еще два-три голоса, но песенка, жалко потрепыхавшись, смолкла перед мощным голосом бушующей природы.

— Девушки, рыбы нет и не будет, но домой не расходиться — шторм! — предупредил чей-то голос.

— Сами слышим!

— Даешь рыбу!..

— А что здесь делать всю ночь?

— Где же сайра? Почему раньше не предупредили?!

А из ликвидного цеха, перекрывая шум, доносились уже частушки вербованных.

Мая знала, что Васильевны на заводе уже нет. В среду должен прийти «Кулу» и увезти ее вместе с Васькой на материк. Но от этих частушек на душе стало совсем тревожно.

И тут за мокрой чернотой окна возник раскачивающийся, приближающийся свет фонаря.

Всех обдало сквозняком, потому что двери раскрылись и вместе с пушечным ударом волны в цех влетела мокрая Дуся-Ирен с фонарем в руке:

— Девчата, спасайтесь! Цунами!..

Оцепенение длилось секунду. Потом громадная толпа работниц лавиной сорвалась к выходу:

— Цунами!

— Цунами идет!..

— Дуся! — кричала Мая. — Дусенька, погоди, где ты?!

Но поток бегущих завертелся, смял ее, и она тотчас потеряла из виду красный беретик, который некоторое время, как поплавок, еще колыхался над поверхностью белых шапочек. Пробираясь к выходу, Мая вспомнила объявление о цунами и о том, что там говорилось о подземных толчках, а ведь подземных толчков не было.

— А ведь подземных толчков не было! — крикнула Мая, пытаясь задержаться в дверях. — Девочки, может, это ошибка? Остановитесь!..

Но ее вышибло в грязь, в ливень и вой ночи.

Невидимое чудовище где-то справа, совсем рядом, вставало на дыбы, и рушилось вдребезги, и снова вставало на дыбы, казалось, над самой твоей головой. И деться от него было некуда, потому что дорога вела вдоль берега.

Белые призраки бежали во тьме, одолевая стену ливня.

— Это ошибка! — не уставала твердить Мая, съеживаясь от ужаса при каждом ударе обрушивающихся волн. Она бежала вместе со всеми к повороту наверх, в общежитие, на сопку.

— Дура, подохнешь! — крикнула в ухо какая-то фигура. — На Северных Курилах было — все посмывало!

— Ой, девочки, не хочу умирать! Не хочу!.. — надрывался впереди чей-то юный голос.

— Ивановна! В общежитие не бежи! Бежим выше, на другую сопку!

— Не успеем!..

— Галка! Галка! Галка!.. — кричали сзади.

Чавкала грязь. Вот уже скоро должен быть мостик. Вот он! Над поверхностью переполненного водами ручья еле различаются перильца. Нащупав сразу заледеневшими от воды ногами настил, Мая двинулась вперед, но справа кто-то пихнул ее в бок, и она чуть не сорвалась. Носок левой ноги попал в щель между досками.

— Держись, Мая! — Чья-то рука неловко ухватила за капюшон куртки, сдернув его с головы, помогла выволочиться на другую сторону.

— Кто ты? Это не цунами! Подземных толчков не было! — судорожно сказала Мая и почувствовала острую боль в лодыжке.

— Танька! Где ж ты? Говорят, на другую сопку! Скорей!..

«Значит, Танька Путилова», — подумала Мая. На ногу было больно ступать.

Вся толпа как-то сразу пробежала мимо, благо поворот наверх был уже где-то рядом.

Мая отстала. Она уже не торопилась. Ковыляя по размытому подъему, вспомнила, что где-то читала, что во время цунами опасность грозит только берегу, суда в открытом океане могут волны даже не почувствовать. Ей захотелось умереть…

«А те двое пусть спасутся на своем «Космонавте». Они даже не узнают, как погибла Майка».

Оскользнулась. Попала ладонью в травянистый склон, ухватилась за что-то твердое. Сапожок… На «молнии». С кисточкой.

Отбросила его. Выпрямилась. Постояла… Наверху во всех окнах общежития горел свет…

Минут через пять стояла уже на крыльце своего барака.

Затоптанный коридор был пуст. Двери почти всех комнат раскрыты, ни одной души видно не было.