«Прибежавшие подняли тех, кто был здесь, и все бросились выше, на соседнюю сопку», — догадалась Мая.
Она мокрым рукавом сбросила капли со лба, ресниц, губ и подбородка и направилась было в свою комнату, но какой-то резкий щелчок заставил ее остановиться против одной из раскрытых настежь дверей.
Здесь, в комнате, где она раньше никогда не была, где стояло четыре покрытых вышитыми скатерками тумбочки и четыре кровати, быстро и деловито орудовала Дуся-Ирен.
Вот она вынула пачку денег из чьей-то сумочки, аккуратно защелкнула ее и швырнула обратно на постель. Вот открыла тумбочку, вынула оттуда какую-то книжку; потрясла ее, швырнула обратно, откинула матрац, выхватила кошелек, взяла оттуда бумажные деньги, роняя мелочь. Схватила зеленую кожаную шляпку, лежащую на столе, кинулась перейти в другую комнату…
И встретилась глазами с Маей.
— Так вот, Дусенька, в чем твоя стихия, — тихо сказала Мая.
Упала и прокатилась по полу зеленая шляпка. Но в другой руке у Дуси-Ирен осталась пачка бумажных денег.
— Ненавижу тебя, — сделав угрожающий шаг вперед, прошипела Дуся, — таких добреньких быть не может!.. И не будет никогда! Сумасшедшая ты…
И, швырнув награбленное на постель, выбежала вон.
«Надо скорей переодеться, лечь», — думала Мая, включив свет в своей комнате.
И не могла сдвинуться с места. Было уже все равно…
На стене глянцевито поблескивала фотография: вот она и вот Дуся, обнявшая ее за плечи. Мая подошла сорвать фотографию со стены, но раздумала.
На подоконнике лежали книги. Несколько капель с халата дробно упали на «Жизнь в лесу» Г.-Д. Торо.
Содрала липнущий к одежде халат.
«Это его книга. Что ж, интересная книга. Жаль, не дочитала, времени нет. Только что ж, ты надеешься, что можно уйти от самого себя в лес или сюда на остров?»
Она откинула шпингалет и распахнула окно.
Долетел отдаленный рев океана.
С крыши лило.
Ей стало холодно.
«Скорее переодеться, лечь в постель», — снова подумала Мая, ища привычную яркую звезду над вулканом.
Но ее не было.
Впервые не было звезды, звездочки, огонька — верного друга, собеседника во время ночных занятий.
«Да что же это? Чем я виновата? Что я им всем сделала? — Она едва не разрыдалась, но вдруг одно соображение, действительно сумасшедшего порядка, пришло ей в голову: — А вдруг если это не звезда? Если там живет человек и ему в такую ночь плохо? И никто об этом не знает».
Пальцы ее уже застегивали куртку.
«Я-то верю, что там живет человек! Я должна ему помочь! Он ведь там, на вулкане, совсем один!»
Выключив свет, она быстро прошла пустым коридором к выходу, соображая, как в ночной темноте скорее пробиться к водопаду и озерцу с форелями, откуда начинался склон самого вулкана.
Спускаясь с крыльца, она снова почувствовала острую боль в лодыжке левой ноги, но это ее не остановило. Наоборот, закусив губу, она упрямо двигалась к зарослям, которые должны были быть где-то рядом, правее, что ли…
Правее показалось что-то темное.
«Кусты?»
Шагнула и, еще шагая, шестым чувством успела понять, что ступает в пустоту.
Повалилась в какой-то страшный ров, полный воды.
Через секунду сообразила, что это — яма, оставшаяся на поляне после строительства бараков. И находится яма совсем в другой стороне, чем кусты, за умывальниками.
Хватило сил выбраться, притащиться к крыльцу.
Упала. На коленях поднялась по ступеням. Отворила дверь барака. Поднялась, опираясь на косяк. И, придерживаясь руками за стены и распахнутые двери, добрела до своей комнаты, хотела включить свет…
Но сил уже не было.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
А «Космонавт» в это время, благодаря помощи локатора, укрывался в проливе Фриза, разделяющем острова Уруп и Итуруп.
Здесь было тише.
Ирина стояла в ходовой рубке и с невольной улыбкой вспоминала, как полчаса назад, когда сейнер швыряло, как щепку, и она пробиралась в кают-компанию, чтоб выпить кружку горячего чаю, дверь одной из кают резко откинулась и оттуда на четвереньках, в полосатой пижаме, выполз бритоголовый техник Владимир Константинович.
Увидев Ирину, он побагровел:
— Остановите пароход! У меня был инфаркт!..
Она втащила тучного дядьку на койку, нашла в кармане его пиджака валидол, дала таблетку, положила на голову мокрое полотенце. Какое счастье, что пролив был уже рядом и оба острова начинали заслонять судно от шторма!
Сейчас все снова становилось нормальным. Снова у электроштурвала, насупясь, стоял Вадим в неизменной курточке с «молнией». Только на этот раз он уже не курил. И снова очкастый акустик в наушниках колдовал в углу со своим прибором, и хмурый Ковынев посматривал на ползущую с эхолота розовую ленту. Штурман Паша в белой рубахе и при галстуке, налегая на стол, вычерчивал сложный курс «Космонавта».