Над полками взлохмаченные, сонные головы.
— Что? Где?
— Сколько времени? Что случилось?
— Зачем вставать? Рано еще. Семь часов.
— Ой, матрос! Ой, девчата, прячьтесь скорей! У нас матрос! Вон он, с Танькой Путиловой!
— Где?! Где?! — Тут же вскочили и те, кто еще спал на полках.
Оттолкнув Маю, матрос ринулся к выходу, круглоглазая Путилова с головой нырнула под одеяло.
В твиндеке раздался хохот.
— Глядите. Правда вулкан! — закричала вдруг какая-то девушка с двумя куцыми косичками и спрыгнула с койки к иллюминатору.
Минут через пятнадцать все, кроме Путиловой, уже были на палубе и, теснясь вдоль всего левого борта, разглядывали остров с вулканом.
Но «Кулу» уже быстро набирал ход.
— Девочки! Красотища!..
— Смотрите, облако какое розовое над самым вулканом!
— Это от рассвета! Солнце встает!
— Мая, что ж ты не смотришь?! Иди скорей! Это же потрясающе!
— Да, — бросила Мая Ирине и почувствовала, что среди этих воплей ей почему-то уже неинтересно любоваться вулканом и островом.
На палубу высыпали солдаты и матросы.
Пробираясь сквозь толпу гомонящих пассажиров, Мая краем глаза заметила вчерашнего собеседника — Ильченко. Тот высматривал кого-то среди студенток. Болтать сейчас не хотелось, и Мая быстро свернула в дверь надстройки, откуда поднимался незнакомый трап с деревянными ступеньками и ярко начищенными медными поручнями.
Трап вывел Маю на самый верх, на узкую площадку, откуда хорошо была видна носовая палуба со всем народом и зеленый простор моря впереди и вокруг.
Мая замерла на месте.
Лишь заметив справа от себя за стеклянной дверью широкое помещение с огромным деревянным штурвалом, за которым стоял невысокий, курчавый парень, похожий на белокурого Пушкина, Мая поняла, что находится рядом с рулевой рубкой. «Рулевая рубка. Посторонним вход запрещен», — прочла она табличку, и запретный мир потянул ее к себе как магнит.
За стеклом двери, в сумрачной чистоте помещения, парадно поблескивали медные части приборов…
Внезапно снаружи, в противоположном конце рубки, сверкнув, раскрылась такая же застекленная дверь. С биноклем на шее появился человек в морской фуражке.
— Курс сто шестьдесят пять, — сказал он, склоняясь над картой, расстеленной на столике.
— Курс сто шестьдесят пять, — повторил рулевой, немного повернув колесо штурвала.
— Придется включать локатор. Минут через полста войдем в молоко. — Человек хотел было взяться за бинокль и тут заметил приникшую к стеклу Маю.
— Это еще что?! — Раскрыв дверь, он стоял перед ней на пороге рубки. — Кто дал право подниматься на мостик?
— Это и есть капитанский мостик?! — с детским восторгом спросила Мая.
— Ну и что? Написано же «Вход запрещен» русским языком. Каждый раз кто-нибудь залезает! Давайте-ка спускайтесь вниз!
— Послушайте, товарищ капитан, вы человек или кто? Я тихо постою. Пять минут. И пожалуйста, уйду…
— Я штурман, девушка! И есть инструкция, чтоб посторонних на мостике не было. Понятно? Чешите отсюда!
— Теперь понятно. Я думала, вы капитан, а вы только штурман. — И, холодея от собственной дерзости, Мая стала спускаться по трапу.
— Вот черт! Слова сказать нельзя! Тебя же и облают… — услышала вслед Мая и улыбнулась.
Она все же побывала на капитанском мостике. И первая увидела вулкан. И остров. День начинался интересно.
И когда через полчаса она поднялась после завтрака на палубу и увидела, что «Кулу» из мира солнца и полной ясности входит в мир моросящего тумана, Мая нисколько не огорчилась. Правда, ей не хотелось спускаться в твиндек за курткой, но она тут же придумала выход. Она вспомнила, что на корме стоят самосвалы. «А что, если кабины не заперты? Там можно прекрасно устроиться».
По опустевшей палубе Мая прошла на корму, пробралась к одному из грузовиков, влезла на подножку, нажала на ручку дверцы.
Дверца неожиданно легко поддалась, и Мая увидела, что в кабине восседает громадный бородатый парень с книгой.
— Испугались, да? — сочувственно сказал парень, захлопывая книгу. — Скворечник занят, кто бы мог подумать…
— Я никогда ничего не боюсь, — отрезала Мая, чувствуя, что сваливается с высокой подножки.
— Ну, если так, садитесь, гостем будете!
— Спасибо. — Чтоб не упасть, Мая бросила себя на свободное место сиденья. Дверца захлопнулась.
Положение стало совсем глупым. Бородатый парень с насмешливым любопытством взирал на нее. Стекла кабины были в мельчайших каплях воды. За стеклами стояло молоко тумана.