Вдруг где-то впереди ей послышались звуки музыки.
Мая пошла еще быстрей, свернула чуть правее, с разгона спустилась по ковровой лесенке в раскрытую дверь большого, уютного помещения и остановилась.
Это был салон. С низкими столиками для журналов, газет и шахмат. С большим белым концертным роялем.
За роялем, спиной к Мае, сидел Георгий.
Вещь, которую он играл, была очень знакома. Просто ее часто передавали по радио. И Мая даже вспомнила, что это Чайковский. То ли из «Времен года», то ли из «Детского альбома». Грустная, чистая музыка… Ее бы исполнять аккуратной девочке из музыкальной школы, а не этому бородачу в грубом ватнике, с мятой морской фуражкой.
Мая тихо шагнула к роялю.
— Ну, в чем дело?! — Не доиграв пьески, Георгий резко повернулся, захлопнул крышку рояля, лающим голосом крикнул: — Что вам здесь нужно?!
— Я так просто… Георгий, извините, вы книжку мне обещали… Как вас найти?
«Что я говорю? — думала она в это время. — Ведь он чуть не плачет, кажется. Ему стыдно, что я поймала его здесь, у рояля. У человека какое-то горе. А я глупости говорю. Ой, Майка, Майка…»
Георгий улыбнулся. Встал, поднял с ковра вещмешок.
— Чего ж вы стоите? — Он закинул мешок за плечи. — Идем. Приехали.
…«Кулу» уже стоял у пирса. Трап был спущен. Высадка шла полным ходом.
С другой стороны пирса на густо стоящих сейнерах и сейнерочках борта трещали от прихлынувших рыбаков. Еще бы! С парохода на причал одна за другой спускались пассажирки, каких этот остров не видел от сотворения мира.
Девушки, девушки, девушки… В брюках, в шароварах, в кедах, в сапогах, в сапожках, в модных туфельках, в куртках с капюшонами, в пальто, в ватниках, в нейлоновых плащах, с рюкзаками, чемоданами, сумками «Аэрофлота»…
— А-ах! — дружно ахали сейнера при виде очередной красавицы.
— О-ох! — охнули они при виде четырех подружек, спускающихся гуськом.
Одна из них, девушка с двумя короткими косичками, сделала приветственный знак ручкой, как знаменитая киноактриса, и едва не свалилась с трапа. Раздался хохот.
Но тут же смолк. В почтительной, почти благоговейной тишине прошла вниз по трапу Ирина…
— Шик модерн! — несмело выкрикнул один из рыбаков.
На него цыкнули.
Но не только рыбаки дивились приезжим. На берегу, в самом начале пирса, собралась толпа, состоящая из одних только женщин.
Здесь была и толстенная пожилая бабища в мокром брезентовом переднике, и тощая, сильно накрашенная гражданка, настырно пробивающаяся вперед, и странная личность в прозрачной кофточке и мужской шляпе, и полная, смутно улыбающаяся женщина в белой куртке повара.
Словно великое чудо созерцали они, глядя, как, дробно стуча каблучками по ступеням трапа, сбегают на пирс быстроногие девушки.
— Георгий! — завопили вдруг на сейнерах, заглушая патефонную музыку. — Здорово, Жора! Невест привез — познакомь! А «Дракон» на добычу ушел — оформляйся к нам!
Георгий улыбался, привычно перебирая сапогами узкие ступеньки трапа. За спиной у него был вещмешок, в руках тяжелый Маин чемодан.
Мая спускалась сзади, не зная, чему скорей изумляться — необыкновенному ли острову, или разбойным физиономиям галдящих рыбаков, или увеличивающейся толпе женщин…
А чайки кричали над пароходом. И музыка уже празднично играла:
Из-за вулкана снова выглянуло солнце и разноцветно озарило всю бухту.
Спрыгнув с последней ступеньки трапа на причал, Мая почувствовала знакомое состояние тайного восторга. Оно всегда азартно толкало ее немедленно совершить какой-нибудь необыкновенный поступок.
И, не зная еще, что она сейчас сделает, Мая вдруг, неожиданно для самой себя, закружилась под музыку в танце, приблизилась к молчаливой толпе работниц.
Она смотрела в изумленные лица и счастливо улыбалась, потому что это ведь были такие же люди, как она, — ее сестры, тетки, подруги, пусть еще незнакомые.
— А что, танцплощадка у вас есть? — спросила Мая у самой молодой женщины, не переставая танцевать.
Ответ потонул в оглушительном хохоте женщин и рыбаков. Хохотали даже на «Кулу». Один Лева Ильченко, стоящий у самого борта в пилотке, мучительно вслушивался в гогот: он не расслышал, что именно спросила Мая.
И вдруг хохот смолк.