— Да, да. Девять на самом деле.
— С нами девять. Там два немца из СС. У капитана сидят в каюте, шнапс жрут.
— Вот это уже вроде вернее.
— Верно, все верно. Дядя сказал правду, а я просто нас не считал, мы же не на буксире.
— Не врем мы, поверьте, — хрипло произнес боцман. — Капитан, два немца, трое в машине и еще рулевой.
— Что за человек капитан?
— Сволочь, каких мало. Прихвостень гитлеровский из прибалтийских немцев, но жил здесь еще до войны. При Советской власти даже в мореходку поступил. Когда пришли фашисты, в первый же день свастику нацепил, негодяй.
— А остальные? Тоже такие же?
— Да как вам сказать. Рулевой хороший человек, за него ручаюсь, а машинистов прислали недавно, два дня назад, мы их совсем не знаем. Механик дрянь, под стать шкиперу, если не хуже — брат у него в полиции начальником. Да и сам мразь.
— Добро, — Долматов высунулся в дверь и огляделся. Кругом было тихо. Казалось, посветлело, правда; это могло быть оттого, что перестал дождь.
— Ну-ка, ребята, одного связать, племянника. Дядя пойдет с нами. Но смотри, боцман, видишь, мы люди суровые — с огнем играешь. У нас это не заржавеет. Одного нашего оставим здесь. Остальные за мной. Веди нас. Сначала к рулевому, а потом к капитану. Все тебе ясно?
— Все. Только рулевой, наверное, в кубрик спустился, что ему сейчас в рубке делать, ведь стоять должны до утра, а то и дольше, пока всю работу не переделаем. Лучше к шкиперу сразу.
— Веди к нему. Пошли, ребята. Да тихо вы, ишь обрадовались.
Впереди, поддерживаемый с двух сторон моряками, шел боцман, за ним замполит и штурман, замыкали шествие два автоматчика. Без шума перебрались через леерное ограждение и соскочили на рифленую палубу буксира.
— Сюда теперь, направо, — боцман указал на маленькую овальную дверь в надстройке. — Там тамбур и сразу каюта, прямо против двери стол и диван, дверь открывается на себя. Немцы сильно вооружены.
Долматов и штурман, держа пистолеты наготове, протиснулись в узкий коридорчик, еле-еле освещенный синей лампочкой, и остановились у небольшой двери, из-за которой глухо доносились голоса. Говорили по-немецки. Неожиданно кто-то громко засмеялся.
Старший лейтенант взялся за ручку и резко распахнул дверь:
— Хенде хох! — крикнул он и быстро прыгнул вперед, давая возможность войти остальным.
В просторной каюте, залитой ярким светом, льющимся сквозь укрепленный на потолке большой матовый плафон, за столом, уставленным разнокалиберными бутылками и тарелками с закуской, сидели трое: два немца в распахнутых на груди мундирах и человек в белой рубашке с черным галстуком. В воздухе слоями плавал синий табачный дым, пахло шнапсом и дешевыми сигаретами. Справа на небольшом столике лежали два «шмайсера» и две стальные каски с белыми «молниями» сбоку.
Долматов, не спуская глаз с оцепеневших от неожиданности, поднявших вверх руки собутыльников, не давая им опомниться, прошел к столу и загородил собой немецкие автоматы. Слева от него встал штурман. Следом в каюту ввалились матросы и боцман.
— Связать их, да покрепче, и пусть боцман покажет какой-нибудь закуток, где этих гадов можно запереть. А вы, штурман, вызывайте лодку наверх. — Долматов вплотную подошел к капитану и стволом пистолета снизу под подбородок поднял его голову. — Ты в глаза мне посмотри, мразь продажная, да вспомни перед смертью, сколько из-за тебя, подлеца, людей замучено да расстреляно. Шлепнул бы прямо сейчас, ну да твое от тебя, гада, не уйдет. Убрать их.
Через несколько минут лодка всплыла, и все офицеры собрались в каюте капитана буксира, чтобы обсудить, как быть дальше. Неожиданно с берега сначала тихо, потом громче и громче донесся какой-то грохот, затем раздалось несколько взрывов, беспорядочно затявкали, захлебываясь, зенитки, и в небе стали лопаться разрывы снарядов.
— Что там происходит? — спросил командир у стоящего в дверях боцмана.
— Воздушный налет. Сейчас почти каждую ночь прилетают наши самолеты и бомбят вокзал, склады, казармы. Иногда это длится до самого утра, но чаще всего часа два.
Офицеры вышли на мостик. В той стороне, где находился порт, разгоралось малиновое зарево пожара. Разноцветные трассы прочерчивали небо. В вышине висело несколько осветительных бомб — «свечек».
— Вы взгляните чуть-чуть левее. У немцев там большое нефтехранилище на самом краю левого пирса, но баки хорошо замаскированы — они в стороне от причалов, и, как видите, там спокойно, бомбы не падают, — сказал боцман.
— Четыре дня назад разгрузились два танкера, и цистерны полны под завязку.
Командир посмотрел туда, куда указывал боцман, и задумался. «А что, если… Может получиться очень здорово. Лодка развернута носом к берегу. Большинство людей пересадить на захваченный буксир, оставив на «Щ-17» только тех, кто необходим. Затем ударить из носовых аппаратов по нефтескладу на пирсе. Он у самого уреза воды, и достать его труда не представляет. Взрывы торпед среди общего переполоха примут за удары авиабомб. После чего лодку затопить, на буксире уйти подальше, высадиться на берег и прорваться к Риге. Другого такого шанса больше не будет».