— Из-за этого остановки никогда не будет.
Кондратьев прочитал текст, внес в него карандашом некоторые стилевые поправки, вычеркнул напыщенные слова и фразы. Затем позвал из соседней комнаты своего помощника Алешу — молодого и стройного юношу с замашками проворного, хорошо вышколенного адъютанта.
— Алеша, сделай три экземпляра, — сказал Кондратьев, подавая Алеше лист, и тут же спросил: — Информационные сводки отовсюду поступили?
— Не поступили только от двух парторганизаций, — четко ответил Алеша. — Но я уже звонил — высылают.
— Что-нибудь есть интересное?
— Да, кое-что есть.
— Хорошо, я тебя позову.
Вскоре донесение было заново переписано на машинке, и когда Алеша, войдя своими быстрыми шагами, положил три листа на стол и когда на каждом листе закрасовались четыре подписи, Кондратьев сказал:
— Ну вот, есть и подписи… Пакет пошлите с коннонарочным, это надежнее всего…
Он встал и, пожимая руку Полищуку и уполномоченному, сказал:
— Завтра бюро. Прошу присутствовать… Сергей Тимофеевич, ты не уходи.
Они остались вдвоем. Кондратьев расхаживал по кабинету от стола к двери, курил и о чем-то думал. Сергей молча следил за его неторопливой поступью, видел темное от загара, суровое лицо, открытый лоб с частыми поперечными морщинками, жесткие и седые подковки бровей и ждал, что же он ему скажет.
— Я думаю вот о чем, — заговорил он, как бы отвечая на вопросительный взгляд Сергея и продолжая отмеривать шаги. — С того дня, как разъехался наш актив, прошла неделя. Эта неделя отмечена большим событием: мы только что подписали весьма важный документ. Но такие документы мы подписываем каждый год, и если говорить откровенно — наша личная заслуга в этом невелика. Мы имели бы право с большим основанием погордиться своими заслугами, если бы мы могли сейчас иметь практические результаты, которые принесло нам собрание актива. Как по-твоему, Сергей, что произошло в районе за эти семь дней? — Он уселся за стол, посмотрел на смутившегося Сергея. — Короче говоря: можем мы подвести хотя бы первые итоги?
— По-моему, не можем, — потупя глаза, сказал Сергей.
— Почему не можем?
— Можем, но итоги-то будут жидковатые. Ничего существенного еще не сделано.
— А несущественное все же делалось? — щуря глаза, спросил Кондратьев.
— Мало. Например, в тех колхозах, где я бывал, только вчера начали составлять списки слушателей технических курсов, а подводка к фермам полевых электролиний по-настоящему начата только в «Красном кавалеристе».
— Да, это, конечно, плохо, — сказал Кондратьев, поглаживая пальцами самые краешки седых висков. — А какие, в связи с собранием актива, слышны разговоры?
— Чего, чего, а разговоров хоть отбавляй!
— Это хорошо.
— Животноводы, например, ждут аппаратуру. Ну, вокруг этого и идут разные толки…
— Какие ж именно? Есть неверующие?
— Имеются и такие, но больше всего расспросов, когда же привезут и установят автодойки, как они будут действовать.
— Значит, необходимо ускорить установку… А какие пожелания или просьбы?
— В «Светлом пути» все доярки требуют, чтобы их записали на курсы механизаторов. — Сергей задумался, помял в жмене чуб. — И вообще, Николай Петрович, насчет технической учебы. Желающих учиться очень много. Собрать их всех в Рощенской — трудно, отказать в учебе — нехорошо… Я говорил на эту тему с Прохором Ненашевым. Старик настаивает, чтобы курсы были открыты не в одной Рощенской для всего района, как это было решено на активе, а в каждой станице.
— А твое мнение?
— По-моему, Прохор прав, но где взять преподавателей — вот беда! У нас вся надежда на Грачева…
— Если мы хотим удовлетворить просьбу доярок из «Светлого пути», то придется кое-что придумать. — Кондратьев вынул из кармана маленькую записную книжечку. — А еще о чем люди говорят?
— Много разных суждений о марьяновцах.
— Вот это тоже хорошие итоги.
— Гости побывали во многих колхозах, — Сергей задумчиво усмехнулся, — и ты бы видел, как помогал их приезд, особенно в завершении хлебопоставок… Ну, больше всего говорят о том, чтобы послать и наших людей проверить марьяновцев. Даже уже есть готовые кандидаты.
— Вот как! — воскликнул Кондратьев. — Это весьма важно. Надо подсказать Стегачеву, чтобы выступил со статьей: к марьяновцам поедут только лучшие, — пусть идет борьба…
— Но самое интересное случилось в «Красном кавалеристе», — продолжал Сергей, усмехаясь. — Там произошел настоящий переполох, нашего Хворостянкина прямо не узнать. Товарищ захотел быстро перестроиться, к приезду марьяновцев выбросил из кабинета свою сигнализацию и вообще, как рассказывала Татьяна, стал вежливым, с людьми обходительным… Должность своего секретаря упразднил, Антона Антоновича уволил и послал в полеводческую бригаду учетчиком… Электролинию на ферму стал вести в тот день, когда приехали марьяновцы.